Босс под елкой - Мария Вельская Страница 36

Картина маслом — Крокодиловна замерла перед нами с ласковой улыбкой целой анаконды, Чез, не меняясь в лице, смотрит со своим фирменным прищуром «фи, какая гадость тут ползает», ну а я точу топор войны. Это вам не универ, она больше не моя преподавательница… хотя все ещё мэровская дочка, к сожалению.

— Вам не кажется, что врываться без спроса в чужое уединение и мешать людям отдыхать — это хамство? — голос Чезаре равнодушный, отстранённый и самую капельку насмешливый — ровно в той степени, чтобы собеседник понял — его не воспринимают всерьез. — Не знаю вашего имени, но степень вашего воспитания определенно могу оценить, — говорит, едва заметно дернув уголком губ.

Этот тон выливается на Акуловну, как ведро помоев. Честное слово, если бы не место — я бы уже бегала вокруг, танцуя пресловутый танец индейцев.

Но я же скромная интеллигентная девушка, мне должно хотеться сумочку и мороженку, а не хук справа. Тихонько вздохнула про себя, продолжая вежливо скалиться на опешившую врагиню.

— Анастасия Александровна Тоцкая, — поджимает губы, — я ведь звонила вам, и мы знакомы с вашей матерью… мой отец — Александр Тро…

— Меня не интересует ваш отец, Анастасия Александровна. Сейчас, при всем уважении, я имею дело с вами, а не с этим достойным человеком, — Нери хмурит темные брови, становясь похож на эдакого темного властелина из любимых Алькой фэнтези.

— Но господин Нери, — дует губки Акуловна, — я всего лишь хотела засвидетельствовать свое уважение вам, — на меня она даже не смотрит.

— Странно, что при этом вы совсем не замечаете мою невесту, — язвительно бросает Чез, — вот уж не думал, что уровень культуры в России так резко упал.

— Н-невесту? — быстрый взгляд исподлобья. Я не обольщаюсь.

На самом деле Акуловна рвет и мечет про себя, да ищет возможности поквитаться. Эта так просто не отстанет, не те у неё цели. Не то воспитание. Она привыкла всеми зубами в жертву вцепляться.

— Да, Нора А… Викторовна, — вдруг неожиданно даже для меня говорит Чез. Это отдается теплом в сердце и на кончиках пальцах. А я ведь только подала заявку на изменение паспортных данных… Вскользь упомянула — хотела папе сделать сюрприз, а Чез запомнил, — и не стоит делать вид, что вы незнакомы, ведь вы даже успели попреподавать у группы Норы… впрочем, не слишком успешно. Понимаю, это не ваша стезя, — небрежно бросает Чез.

Я впервые вижу, как Крокодиловну корежит от злости, но она не находится, что сказать.

Чезаре умеет быть и прямым, и жестким. И, кажется, ему совершенно наплевать, что папочка Акуловны может вставить палки в колеса его бизнесу… или я чего-то не знаю?

— Настенька, ты ли это? — раздался вдруг за нашими спинами насмешливый голос. В нем звякала такая сталь, что мне показалось — Акуловну сейчас просто перекусят… клац — и нет. — Как ты изменилась! Постарела, потолстела… совсем за собой не следишь! Нет, чтобы замуж выйти, все по клубешникам своим мотаешься? А Сашка что? А, ему же не до тебя, у него предвыборная кампания проваливается, — все так же язвительно поведал голос.

Оп-па!

Кажется… да нет… неужели?

Раздался тихий звонкий стук… нет, не каблуков. Сначала показалась… трость. И какая это трость была! С большим набалдашником в виде головы дракона — китайского, усатого, гладенькая вся, светло-серебристого цвета, а в глазах дракона, похоже, вставлены драгоценные камни — рубины, если я не ошибаюсь — уж слишком горят алым, так и переливаются!

Так вот — сначала показалась трость, а потом и её владелица.

Весьма представительная дама лет сорока шести-восьми от силы на вид. В легкой струящейся блузе с рукавами-фонариками, с небольшой сборкой под грудью и, словно в противовес этому легкомыслию — строгой темно-синей юбке чуть ниже колена.

Леди — язык не поворачивается назвать эту даму бабушкой — едва заметно прихрамывала на одну ногу, но это казалось чем-то незначительным, частью образа.

Светло-золотистые волосы были собраны в пучок, но несколько кокетливых прядок словно бы случайно выбивались из прически, украшенной драгоценным ободком в виде бутонов и цветков роз.

Глаза — темно-синие, ясные, умные, смотрели остро и внимательно. Дама за пару секунд оценила нашу композицию и приступила к воплощению своего плана. Надо ли говорить, что наш план наверняка отличался? Но Чез промолчал — он явно любил и уважал эту женщину едва ли не больше, чем мать.

Картина «А бабули здесь тихие». Ага, как же.

Тихие мы были… давненько и неправда. Да, Ирма Генриховна?

— Ну, здравствуйте, господа присяжные заседатели, — мне подмигнули. — Настенька, ты как, что-то ты бледненькая? Может, домой поедешь? А то смотри, устрой себе шопинг, пока папа наплаву, — Анастасию Александровну перекосило.

— Да как вы смеете! — Едва не визжит.

К нам уже двигается один из охранников — вежливый и мускулистый молодой человек с бейджиком «Сергей».

Похоже, Акуловна понимает, что сегодня ей светит только захлебнуться собственным ядом, поэтому бросает на Чеза последний уничижительный взгляд и круто разворачивается, шипя что-то под нос.