Крутая Бамбина - Маргарита Смирновская Страница 36

В офис мы приехали почти к обеду. Голова моя трещала больше от мыслей и страхов, нежели из-за вчерашних посиделок с Кристиной. К счастью, моего начальника не было в офисе, и мне не пришлось оправдываться, почему я опоздала на работу. Я спокойно разбирала накопившиеся документы. Они меня хорошо отвлекли, и когда я забыла уже о вечере, то услышала знакомый аромат мужской туалетной воды. Я подняла голову. Михаил стоял, облокотившись о стену, и наблюдал за мной. Сколько уже он так стоял? От этой мысли мне стало жутко. Что, если правда, я его заставила со мной переспать?

— Ты поздно пришла, — сказал он. — Тебя оштрафуют.

Я не нашла, что ответить. Слишком всего многого произошло. Я ему звонила, грубила, быть может, заставила переспать… А он фоткается для жёлтой прессы с этой Зайцевой…

Видимо, он поймал мой взгляд и напомнил:

— Личное дома обсудим.

И тут я увидела Алину. Она поняла, что ее заметили, и быстро защебетала:

— Узнала, что ты сегодня вышла на работу, решила заглянуть. А тут начальство…Ну, вы, наверное, на обед собрались?

— У меня еще дела. А вот Вика не откажется немного расслабиться.

Михаил хитро улыбнулся. В его зелёных глазах заиграли искринки. И мне жутко захотелось провалиться сквозь землю.

На что он намекал? «Немного расслабиться» — это, что я пью, как тракторист, или что я его…

Нет… Это невозможно…

Но он, видимо, не на меня так зол, как я ожидала. Я думала, что он меня с позором вышвырнет из своей компании. Михаил вышел, а Алина тут же сказала:

— Между вами просто ядерная реакция, — восхитилась Алина. — Что ты с ним сделала? Я его таким еще… Да никогда не видела!

— Жаркая встреча после желтой прессы.

— А, — протянула подруга, а я пыталась спрятаться за папками, чтобы она не заметила моего пылающего лица.

К счастью, раздался телефонный звонок, и мне не пришлось перед Алиной краснеть. В трубке я услышала голос Гущина:

— Как наша трезвеющая? Вспомнила жаркую ночь?

— Гущин, прекрати, — зашипела на него я.

— Чувствую, ситуация не прояснилась. Ты не расстраивайся, помедитируй, попредставляй… Наверняка, что-нибудь вспомнишь.

Я сглотнула и пробасила:

— Зачем позвонил?

— Никогда не догадаешься! С тобой кое-кто хочет поговорить.

— И кто? — я ума не могла приложить, кто бы это мог быть…

— Сейчас переключу, — Гущин, видимо, что-то нажал, так как в трубке пикнуло.

Я ещё подумала, откуда он звонил мне? Через секунду я услышала голос финдира:

— Ты, Вика?..

— Да, это я, — мой ответ прозвучал удивленно и неуверенно.

— Приезжай сегодня. Я все расскажу. В память о Пашке… Я все равно не жилец…

— Ты в тюрьме, — напомнила я. — Тебя там никто не тронет.

— Троянский конь жесток, — финдир хлюпнул, я была уверена, что он плачет. — Быстрее… поняла?

Он повесил трубку, и я снова услышала голос Гущина:

— Все слышала? Он созрел! Вика, мы почти раскрыли дело! Выходи.

— А ты где?

— На проходной, где же еще?

Я умоляюще посмотрела на Алину, которая стояла рядом и за все это время не проронила ни слова.

— Я все поняла. Тебя «расслабит» журналист, — сказала она. — Какие-то странные у вас отношения с Мишей.

— С Гущиным у меня ничего нет, — я сняла шубку и переобулась. — Мы едем к Деме. Финансовый хочет все рассказать.

— Что все? Разве он не сознался? Его же судить на днях должны…

— Он кого-то прикрывает. Следователь тоже так думает, — сказала я, выходя к лифту.

— Конечно, прикрывает… Удачи! — крикнула мне вслед подруга.

***

В машине я просила Гущина, чтобы нам с финдиром никто не мешал. Сережа поклялся тихо смотреть на монитор и удержать друга, если тот вздумает присоединиться к свиданию. По дороге мы купили в частной пекарне пирожки и кофе. Я набросилась на перекус, как голодный крокодил. Минут десять доедала выпечку у здания полиции, не выходя из машины. Вдруг мой взгляд поймал девушку. Внешне она мне показалась знакомой, что даже сердце замерло. Словно в памяти должно было что-то всплыть и проясниться. Я выскочила из машины и направилась к ней.

Когда я встала с незнакомкой вровень, то узнала в ней бухгалтера Екатерину, которую понизили в должности из-за моей выходки.