Разбивающий сердца - Яна Мелевич Страница 36

А я просто опрокинул в себя сто грамм водки и вышел из зала, чтобы потеряться навсегда. И у меня это отлично получилось. Почти два года беспробудного пьянства, сомнительных решений и жизни на грани риска. Я ничего и никого не боялся, отпустил себя. Позволил упасть на самое дно и оставался там до того дня, пока не узнал о том, что Лера уходит. Когда застал их вместе, увидел своими глазами бумаги на развод и окончательно осознал, каким кошмаром стала моя жизнь.

Илья ушел из моей жизни раньше. Устав биться о стену, воздвигнутую мною, он просто махнул рукой. Спустя год сбежала и Лера, причем к тому, кто оказался ей ближе, чем я. Северов был с ней все время, а где носило меня?

Очередной удаленный пропущенный от Ирины вырвал меня из потока собственных мыслей. Вчера она звонила несколько раз, а после еще пару раз среди ночи. Я ни разу не перезвонил, не взял трубку и не ответил на смс. Проигнорировал в социальных сетях, сделал вид, будто ушел в спячку. В какой-то момент, вылетев вчера из квартиры и сидя на лавочке во дворе с еще влажными волосами, я осознал, как неправильно поступаю. Смотрел в горящее окно своей съемной квартиры и пытался осознать произошедшее в душе.

Почему до меня так долго доходило? В какой момент я осознал, что во всем происходящем виноват сам, а не люди вокруг? Мне понадобилось так проколоться с Аней, чтобы наконец-то дошло?

Я стянул перчатку, касаясь холодной черной плиты и проводя пальцами по фотографии, чувствуя кожей каждую выпуклость рамки.

- Десять, - прошептал тихо, касаясь холодного камня и прижимаясь к могиле дочери. Упал на колени в снег, отчего джинсы мгновенно намокли, но холода я почти не ощущал. – Девять, восемь…

Знакомое чувство поднялось из глубин подсознания. Будто кто-то костлявой рукой сжал сердце, пытаясь выдавить из него всю кровь до последней капли. Знакомые картинки промелькнули перед глазами, несмотря на то, что я сидел зажмурившись.

Лето, двор, Катя и дурацкая горка.

- Семь, шесть, пять… - счет сорвался на всхлипе в тот момент, когда горячие слезы обожгли уголки глаз. Голос задрожал, а пальцы крепче сжали чертов гранит, по которому я силой ударил кулаком, не обратив внимание на боль.

- Четыре…

Три, два, один.

Мои костяшки разбиваются в кровь о твердую поверхность, затем оставляют кроваво-красные следы на снегу. Едва слышимый крик, больше похожий на хрип, вырывается из груди. Я хочу заорать, но дыхание перехватывает. Ни дышать, ни кричать не способен – просто хватаю ртом воздух и чувствую, как замерзают соленые капли, превращаясь в иней на ресницах.

Несколько раз я думал о том, каково это: лежать в холодной земле в деревянной коробке. Что там после смерти? Есть ли загадочный белый свет, и куда могла отправиться Катя? Я бы нашел ее? Хотелось верить, что да.

- Знаешь, кто твой папа, котеночек? – выдохнул я, втягивая носом воздух и садясь прямо в снег подле ее могильной плиты, прислоняясь к ней плечом. – Дерьма он кусок, потому так долго не приходил к тебе, – прошептал, сглатывая ком в горле.

Мне было совершенно наплевать на мокрую одежду. Снег попавший под рукава и в ботинки, на разбитые в кровь руки – я просто смотрел в постепенно наступающий на небе день. И думал. О своей жизни, о работе, семье, Ане. Обо всем сразу и одновременно ни о чем. Лишь когда пальцы начали неметь, заставил себя подняться, прощаясь с Катей, оставляя ей в подарок медведя и ее любимые миндальные шоколадные конфеты.

Путь обратно показался короче и быстрее. На часах время давно перевалило за девять утра, рассвело, но пока первые посетители не спешили на кладбище. Руки неимоверно жгло, наверное, стоило обработать их по приезду. Интересно, Аня дома? Боже, я надеюсь, что да. Потому что я просто обязан объясниться перед ней за свое мерзкое поведение. Бог весть, что она успела надумать, пока меня не было.

Уже почти собрался с мыслями и решился позвонить ей, как только сяду на метро или в такси, когда, пройдя через ворота, застыл на месте.

- Какого черта мы потащились в такую рань? Будто нельзя было приехать попозже! Ей уже все равно, - голос Ольги Георгиевны звенел в ушах, но мои глаза были прикованы ни к ней - к Лере, вышедшей из машины. Она бросила взгляд на мать и остановилась, нахмурив брови.

- Я не просила тебя ехать, - отрезала, придерживая пакет с подарками явно для Кати. Мне бы стоило уйти с дороги, исчезнуть, но я не мог сдвинуться с места, наблюдая за ними. И в итоге меня заметили.

Моя бывшая жена повернулась в мою сторону и застыла изваянием, распахнув глаза. Может она удивилась или не ожидала со мной пересечься. Секунду мы смотрели друг другу в глаза, будто подбирая слова для приветствия. Лера даже рот открыла, словно пытаясь сказать слово «здравствуй» первой, однако собралась слишком поздно. Ее мать заметила, что дочь долго молчит и не отвечает, а через секунду поняла почему.

- А-а-а-а, явился, голубчик, - ехидно потянула Ольга Георгиевна и от ее интонации внутри меня все инстинктивно сжалось, а нервы натянулись до предела. – Что такое? Пробухался и вспомнил о том, что прикончил дочь? С повинной на могилку явился, ничтожество?

- Мама хватит! – рявкнула Лера так, что вздрогнул даже я. Честно сказать, на моей памяти такое происходило не часто. Но видимо, сейчас не то место и время, когда Валерия была готова проявить свое ангельское терпение.

- И вам здравствуйте, Ольга Георгиевна, - язык отлип от неба, но при произношении этого имени меня всего перекосило. – Здравствуй, Лер.

- Здравствуй, Рома, - уже мягче ответила она, бросая нервный взор в сторону матери. – Ты от Кати?

- Да.

- Зачем ты разговариваешь с ним? Не помнишь, как вытаскивала эту шваль из баров и всех злачных мест, где надраться можно было? Или его демонстративный уход на сорок дней? А я сразу говорила. Что этот брак ни к чему хорошему не приведет, - шипела змеей мать Леры с такой ненавистью. Ее бы хватило, чтобы разжечь Третью Мировую войну.

Но самое печальное, что каждое ее слово было правдой. И оттого на душе становилось все более мерзко, а в конец измученное болью сердце уже с трудом справлялось с очередной операцией по вскрытую едва заживших шрамов.

- Мама, пожалуйста, - вновь подала голос Лера. В нем послышалось отчаяние, усталость и какая-то обреченность. Боже, я правда надеюсь, что Илья мог держать эту женщину в узде.

- Ты меня затыкаешь? – захлебнулась собственной желчью Ольга Георгиевна, тыча пальцем в мою сторону, едва я молча принялся шагать в сторону метро. – Да ты посмотри на него, ему даже не стыдно! Он убил нашу девочку!

- Хватит, оставь его уже в покое! – заорала Лера и я резко замер, ошарашенно обернувшись.

Она, тяжело дыша, смотрели в ярости на мать. Ее руки тряслись, на глаза набежали слезы. Сжимала пакет, отчего тот тихо шуршал под ее пальцами. Откуда-то из домика охраны выглянул Витька – сторож опасливо оглядел нас из окна и снова исчез внутри, явно не желая вступать в полемику между родственниками.