Последняя из рода Болейн - Карен Харпер Страница 35

16 июня 1520 года

Пикардия

Вот уже десять дней равнина близ Ардра оглашалась пением фанфар, приветственными кликами и бурей оваций. Дворянство двух королевств так и кишело среди окруженных крошечными парками разноцветных ярких палаток, примыкавших к ним площадок для турниров, танцевальных лужаек и борцовских арен. Знать обоих королевств перемешалась здесь точно так же, как переплелись боярышник Англии с малиновым кустом Франции в золотом шатре, где встретились и крепко обнялись два царственных великана — светловолосый и черный как вороново крыло. С этого и начались празднества. В такой обстановке «сердечного согласия» вершились государственные дела: Уолси встретился с Луизой Савойской, Суффолк — с Бонниве; обсудили финансовые вопросы; маленькую дочь короля Генриха вновь обручили с французским принцем. В царившей вокруг атмосфере всеобщего веселья каждая из сторон старалась скрыть вполне естественные подозрения за любезными улыбками. Смех и шутки лились столь же обильно, сколь и вино из фонтанов Генриха, однако вся эта золотая мишура плохо маскировала мощный гранит недоверия, накопившегося за многие века.

Для Марии Буллен дни проносились вихрем, точно могучие боевые кони, устремлявшиеся друг на друга вдоль турнирных барьеров. Она общалась с представителями обоих дворов, но более непринужденно чувствовала себя среди англичан. Пока еще она никого там не знала близко, однако каждый день заводила новые знакомства и убеждала себя в том, что интерес к ее персоне доказывает их неведение относительно ее запятнанной репутации, которую так безжалостно представил ей Вильям Стаффорд. Сам английский король приглашал Марию к беседе всякий раз, как ему случалось заметить ее поблизости, и в ее голове постепенно начал созревать небольшой план. Она даст почувствовать королю Франциску, как мало ценит его, если сумеет часто показываться в обществе великого Генриха. И впрямь — чего ей бояться, коль предстоит возвращение в Англию. На это намекали, даже обещали и ее отец, и сам король.

Мария шла вместе с принцессой Марией, Розой Дакр и несколькими другими английскими фрейлинами мимо галереи у турнирного поля, покрытой тюдоровскими бело-зелеными полотнищами с одной стороны и светло-коричневыми с белым цветами Франциска — с другой. Направлялись они к лужайке, где весь день с большим успехом шли состязания борцов.

— Мой отец говорит, Ваше величество, что наш король — замечательный борец, — сказала Мария.

— Мой дорогой брат блистает во всем, за что бы ни взялся, — гордо ответила принцесса, — а как король он обязан превосходить своих дворян. Насколько я помню, Франциск в этом искусстве также не знает себе равных. Я возношу хвалу Господу всемогущему за то, что нам удалось удержать их обоих от поединка, будь то на ристалище или где-либо еще. Сегодня господин мой Суффолк одержал победу над Бонниве на турнирном поле. И до тех пор, пока королей на любых поединках представляют их приближенные, я не теряю надежды на мирный исход этих переговоров.

«А как бы я хотела увидеть их в схватке, и чтобы английский король взял верх над Франциском!» — произнесла Мария про себя заветное желание.

— Поговаривают, Ваше величество, что оба короля показали уже всех своих лучших бойцов, скоро им некого будет выставлять.

— Если случится так, Мария, мы проявим свой патриотизм и вызовем на бой могущественную королеву-мать и сестру короля, а может быть, Франсуазу дю Фуа, — пошутила принцесса, и обе они расхохотались.

— Да ведь, Ваше величество, — вставила с сияющей улыбкой Роза Дакр, — леди Мария Буллен уже бросала перчатку Франсуазе дю Фуа.

От этой колкости смех застыл на губах Марии, но ей на помощь пришла принцесса.

— Роза! Когда мне было очень горько, Мария стала мне верной подругой, и я не позволю смеяться над ней ради твоей глупой забавы, пусть даже сейчас у всех настроение веселое и легкомысленное.

— Слушаюсь, Ваше величество. Я не хотела обидеть тебя этой шуткой, Мария.

Мария же посмотрела на красавицу принцессу глазами, полными самой горячей признательности. В этот момент они приблизились к неровному кругу придворных, толпившихся по краю борцовской арены. Обе Марии выбрали на сегодня зеленые платья — династический цвет Тюдоров, хотя платье принцессы было, разумеется, куда роскошнее, чем то, что Мария Буллен могла приобрести на средства, выделенные ей отцом. Ее платье было темно-зеленого цвета, простого покроя, и украшала его только нежно-розовая атласная окантовка рукавов да еще узкие розовые полоски вдоль облегающего корсажа. Платье Марии Тюдор, из блестящей нефритово-зеленой ткани, искрилось и переливалось на солнце, подмигивая самоцветам, которыми были усажены поясок из тонкой лайки, перчатки и даже туфельки с квадратными носами. Анна Буллен, наряженная в ярчайший канареечно-желтый шелк, оказалась поблизости вместе с Жанной дю Лак и несколькими другими фрейлинами. Она тут же подошла к принцессе и изящно присела в реверансе.

— Ваше величество, следующим выйдет бороться помощник господина моего отца Вильям Стаффорд, — сообщила Анна. — Он всегда очень обходителен с Марией и со мной. А его противником будет, — торжественно объявила она, и в глазах вспыхнули озорные искорки, — брат фаворитки французского короля Франсуазы дю Фуа. Это знаменитый Лотрек, один из лучших французских военачальников.

Мария впилась ногтями в ладони, стараясь не выдать обуревавших ее чувств. Ее совершенно не интересовало то, что Вильям Стаффорд выступает за короля Генриха, но ведь он будет бороться с Лотреком, лукавым царедворцем, которому отдал ее Франциск, проиграв в кости. А вдруг Лотрек увидит ее здесь и упомянет при Стаффорде о том, что было? Этот надоедливый тип и без того знал уже слишком много, ему нельзя доверять. В ее мозгу промелькнули обрывки воспоминаний о том, что именно делал с нею Лотрек почти до самого утра на своем необъятном ложе, и Мария изо всех сил зажмурилась, надеясь остановить поток этих воспоминаний.

— Сестра, ты не захворала ли? — спросила стоявшая рядом Анна. — Или ты находишь сегодняшний день слишком жарким?

— Нет-нет, Анна, благодарю тебя, я здорова. Мне уже совсем хорошо. Только, быть может, нам следует занять места на галерее, а не стоять на краю арены, где мы можем помешать схватке?

— Смотреть отсюда куда интереснее, Мария, — сказала ей Анна наставительным тоном, будто ребенку.

— Действительно, Мария, — поддержала Анну принцесса, — мы уже вдоволь насиделись сегодня. Останемся здесь — по крайней мере до тех пор, пока господин мой супруг или король на заметят нас и не призовут к порядку. — Она рассмеялась мелодичным смехом. В эту минуту оба борца вышли на арену и поклонились своим государям.

— Король Генрих сегодня выглядит просто великолепно, — с гордостью отметила Мария.

Хотя Генрих и Франциск сидели в тени навеса, рядом со своими бесцветными королевами, увешанными с головы до ног драгоценностями, Мария нашла, что Генрих своим блеском затмевает темноволосого Франциска. Его рыжая борода казалась почти золотой; волосы у обоих королей были коротко обрезаны: они уже исполнили данную друг другу клятву не стричься и не брить бороды, пока не встретятся на Поле золотой парчи. К ее удовольствию, король кивнул ей головой и поднял в знак приветствия руку — или же он приветствовал принцессу, стоявшую рядом с сестрами Буллен? Как бы там ни было, он не приказал им присоединиться к царственным особам, и они остались на краю арены среди прочих придворных. Ах, как хотелось Марии, чтобы Франциск заметил адресованный ей пристальный взгляд короля Англии и ее ответный поклон, сопровождаемый ослепительной улыбкой!