Захочу – полюблю! - Гвендолин Кэссиди Страница 35

С той лишь разницей, что теперь предстояло не выстраивать новую жизнь, а постараться склеить осколки старой, чтобы хранить их, как порой люди хранят старые вазы, никому не нужные, ни на что не пригодные, но напоминающее о чем-то очень дорогом сердцу.

Прилетев в Лондон, Мишель на первое время поселилась у Элеонор. Казалось, старшая сестра искренне огорчена неудавшимся браком младшей. Она принялась заботиться и оберегать Мишель с нежностью матери. Молодой женщине оставалось только удивляться такому поведению Элеонор, поскольку отгадать причины столь разительной перемены она была не в силах.

— Элеонор, почему вдруг ты стала так относиться ко мне? — Как-то раз напрямик спросила Мишель. — Даже в лучшие годы я не замечала, чтобы ты испытывала ко мне особенную привязанность.

— Тебе только кажется, — возразила сестра.

— Нет, не кажется. Не пытайся меня обмануть. Лучше прямо скажи почему?

Элеонор как-то сразу сникла и невнятно пробормотала:

— Потому что я очень виновата перед тобой. Пожалуйста, никогда меня об этом не спрашивай.

Сколько Мишель ни старалась, ей так и не удалось добиться более вразумительного ответа. В конце концов она решила, что Элеонор никак не может простить себе того, что не уберегла ее от злополучного брака.

Вскоре Мишель отыскала себе подходящую работу. Здесь ей очень помог опыт, полученный на Тенерифе. А вслед за этим она сняла небольшую, но очень милую квартирку неподалеку от дома Элеонор. Сразу же после окончания ремонта Мишель перебралась жить туда. Острая боль, поначалу терзавшая ее, стоило лишь вспомнить Дэмьена, постепенно переросла в глухую, ноющую тоску, которая, казалось, навеки поселилась в глубине сердца.

Так прошло три месяца.

Понемногу Мишель начало беспокоить то, что у нее до сих пор, считая со дня возвращения с Тенерифе, не было месячных. Сначала она приписывала это перенесенному стрессу. Однако вскоре затянувшаяся задержка не на шутку встревожила ее.

Постепенно у Мишель появилась смутная надежда, которая росла и крепла с каждым днем. Набравшись смелости, молодая женщина обратилась к врачу. Результаты анализов не оставляли ни малейших сомнений: она беременна.

Известие потрясло Мишель до глубины души. Она станет матерью! У нее будет малыш! Эта мысль меняла всю жизнь молодой женщины, придавая ей новый смысл.

Дэмьена не вернуть, рассуждала Мишель, но зато у меня осталась частичка его, плод нашей любви — ребенок. Мой и Дэмьена! Сознание этого буквально окрылило ее. Осунувшееся лицо вновь округлилось, на щеках появился здоровый румянец, а в глазах — живой блеск.

Наконец Мишель сообщила великую новость сестре. Услышав о будущем племяннике, Элеонор обрадовалась, кинулась обнимать и целовать сестру, а потом вдруг резко отшатнулась и заплакала.

— Не переживай, сестричка, все образуется, — стала успокаивать ее Мишель. — Поверь, я очень рада, что у меня будет ребенок. Это самое радостное событие с тех пор, как я обосновалась в Лондоне! Пожалуйста, не вини себя больше в том, что произошло между мной и Дэмьеном. В этом нет ни малейшего твоего греха. Я сама стыжусь, что не послушалась твоих советов и вышла замуж.

Однако вместо того, чтобы успокоить, эти слова заставили Элеонор разрыдаться еще больше.

— Нет, ты должна стыдиться того, что… что вообще стала слушать меня, — сквозь всхлипывания донеслись слова старшей сестры. — Это я, я одна кругом виновата! Ведь… я все наврала тебе, Мишель!

Мишель почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Колени подогнулись, и она рухнула в кресло. В голове немедленно вспыли слова Хуаны, сказанные в защиту Блейдстоунса. Понимая, что означает страшное признание Элеонор, молодая женщина все же прерывающимся голосом спросила:

— Как… обманула?

— Я говорила, что Дэмьен — страшный бабник, что он ни одной юбки не пропустит… Что он с презрением относится к слабому полу, без зазрения совести обманывая женщин на каждом шагу… Что превыше всего он ценит собственную свободу, поэтому никогда не женится, если только обстоятельства не вынудят его… Так вот, это все ложь, ложь!

Мишель внезапно осипшим голосом произнесла:

— Значит, он никогда не предлагал тебе выйти замуж?

Элеонор закрыла лицо руками.

— Предлагал… Но я отказалась!

— Как… отказалась? — Мишель потрясенно уставилась на сестру.

— Это произошло пару лет назад, — начала Элеонор свою горькую исповедь. — Дэмьен и я встречались уже довольно длительное время. И однажды он сделал мне предложение… Все было так романтично: свечи, шампанское, огромный букет роз… — Элеонор всхлипнула. — Но я по своей дурости отказалась… Я рассмеялась ему в лицо, заявив, что никак не думала, что он готов совершить такую глупость. Я еще много чего тогда плела. Про то, что вообще никогда не выйду замуж… Что считаю всех женатых людей дуралеями, которые сами сунули шею в петлю… Что брак мне представляется не иначе как нудное сосуществование двух людей, втайне мечтающих о том, чтобы никогда друг друга больше не видеть… Дэмьен выслушал всю эту чушь спокойно, даже бровью не повел. Холодно извинился, сказал, что совершил оплошность, и пообещал больше ее никогда не повторять.

Мишель с ужасом и недоверием смотрела на Элеонор.

— Как ты могла? Неужели ты ни капельки не любила Дэмьена?

— Любила… Но поняла это позже, когда вернулась домой. Вечером, готовясь лечь спать, я впервые осознала, как сильно люблю Дэмьена, и пришла в отчаяние от того, что совершила самую непоправимую ошибку в жизни, собственными руками оттолкнув от себя счастье. Я знала, что Дэмьен сдержит слово и больше никогда не заговорит о браке… И все же надеялась, миллионы раз представляя, как скажу ему «да». Не раз мне хотелось кинуться Дэмьену на шею и поведать, как сильно я его люблю, попросить прощения и сказать, что больше всего на свете хочу выйти за него замуж… Но нелепая гордость, вернее, жалкое себялюбие не давало мне сделать этот шаг. Я по-прежнему надеялась, что в один прекрасный день Дэмьен все же изменит своему слову и вновь предложит мне руку и сердце…

Теперь Мишель стало понятно и странное поведение Дэмьена, и предостережения сестры. И то, какую огромную ошибку совершила она сама, не поверив словам самого родного человека на свете.

— А тут появилась я, младшая сестричка, которая взяла и все испортила.

Элеонор со стыдом кивнула.

— Верно. Сначала я именно так и подумала. Во всех своих бедах я обвинила тебя… Убедила себя в том, что если бы не ты, то рано или поздно Дэмьен все равно стал бы моим мужем. Я дико злилась и ревновала. А когда узнала, что вы намерены пожениться, чуть с ума не сошла…

— Тогда-то ты и придумала всю эту историю? — спросила Мишель.

— Да… Я решила во что бы то ни стало помешать твоему браку…

— И тебе это едва не удалось, — закончила за сестру Мишель. — После твоего рассказа я хотела бежать без оглядки, и только мысль о том, что отец Дэмьена находился при смерти, уберегла меня от опрометчивого решения.