И расцветает любовь - Татьяна Купор Страница 34

Знаешь, что-то изменилось во мне после встречи с тобой, Герман. Я поняла, что слишком много своей внутренней энергии вкладываю в работу, а не в духовный рост. Что я начала терять способность поддерживать эмоциональную связь с близкими людьми, давать и принимать любовь. Карьера стала для меня важнее всего. Я начала интересоваться людьми только с профессиональной точки зрения, и для компании старых друзей я с каждым днем становлюсь человеком почти бесполезным, потому что приезжаю последней, а уезжаю первой. Я рада, что вовремя поняла, что в погоне за славой теряю часть себя. Самую лучшую часть. Ты помог мне осознать это, и я очень благодарна тебе.

Сейчас жизнь ставит меня перед серьезным выбором. Если я получу этот контракт, то должна буду принять решение. Но как определить, той ли дорогой я иду, правильную ли цель я выбрала? Мне хочется отказаться от всего и вернуться к тебе, но тогда я буду сожалеть о том, что упустила такой шанс. Но как я могу потерять твою любовь? Ведь это значит потерять всю чистоту, все благородное и возвышенное, что у меня есть, и кем же я потом останусь? Любя тебя, я люблю всех ближних, весь мир. И потому принятие решения становится для меня тяжелым испытанием.

Еще тогда, когда ты был в коме, я поняла, что ты мне нужен. И сейчас, столько времени спустя, мои чувства не изменились. Мое небо там, где ты. Мой рай — это ты. И если сейчас мы переживаем дни разлуки, то в вечности, дарованной нам, мы уже никогда не расстанемся… Не для того ли Бог соединил нас, чтобы, идя по жизни рука об руку, мы становились добродетельнее, чище, выше? Не для того ли, чтобы, преодолевая беды и печали, мы находили друг в друге небо, чтобы здесь, на земле, мы сделались достойными друг друга там?

Благословляю и целую тебя.

Ангелина».

А Герман писал в ответ:

«Твое письмо опечалило меня. Пожалуйста, успокойся, я уверен, что ты примешь правильное решение. Я хочу лишь одного — чтобы ты была счастлива. Поэтому мне остается лишь молиться за тебя. Помни: я приму любое твое решение, каким бы оно ни было.

Что касается меня, то я не оставил себе ни единой свободной минуты, чтобы не думать о том, что ты так далеко от меня. Я вернулся на прежнюю работу, но сократил график до нескольких рабочих дней в неделю. Параллельно даю уроки на дому, — это тоже приносит пусть и небольшой, но доход. Еще я решил заняться любимым делом — мыловарением, только на этот раз всерьез. Кто знает, возможно, из этой нелепой затеи выйдет что-то хорошее. Пока получается плохо, но, как известно, неудачи держат нас в тонусе, без них нет развития. Кстати, мой домашний тренажерный зал разросся, к гирям и утяжелителям для ног добавился еще и степпер. Так что сейчас я озабочен поиском заработка, стараюсь работать каждый день.

Прости, я, наверное, тебя совсем утомил этими подробностями. Я рад, что ты разделяешь со мною мою внутреннюю, сокровенную жизнь, и надеюсь, что также поддерживаю и я тебя. Помни: любовь долготерпит и все переносит. Уверен, что мы сможем пронести нашу любовь и через это испытание. Мысленно я всегда рядом с тобой, Ангелина.

Глубоко преданный тебе и нежно любящий тебя

Герман».

Проходило время. Каждая минута, каждый час тянулись медленно и долго. Ангелина не сомневалась, что успешно пройдет прослушивание и получит, наконец, заветный контракт. В этом был уверен и ее агент. Но за день до прослушивания Ангелина умудрилась простудиться, и все планы пришлось отложить на неопределенный срок.

Было невыносимо находиться в тесном номере отеля. Чужие стены, обстановка, лишенная уюта, сильно угнетали ее. Все казалось таким бездушным, таким неродным. Ангелину по-прежнему огорчала мысль, что, скорее всего, нужно будет надолго расстаться с домом, близкими людьми. С Германом. И радость все чаще и чаще сменялась грустью.

Каждое утро она просыпалась в надежде, что новый день принесет ей радость. Но лишь только она открывала окно, как мысль об одиночестве, о долгих минутах, проведенных без Германа, лишала ее всякой душевной твердости. Ей хотелось зацепиться за одну из птиц, пролетающих за окном, и лететь с ними через страны и моря к нему, самому любимому… Утешало только одно: осознание того, что Герман так же тоскует по ней, что для него эти месяцы так же бесконечно долги, как и для нее.

Кстати, в одном из писем он написал чудесные строки: