Улица Иисуса - Самид Агаев Страница 34

– Ну что ты, в храме не берут денег за еду. Это все из подношений. Этот человек дал рис, но ты, наверное, слышала.

Женщина повернулась к Мани и благодарно наклонила голову, платок сполз с ее головы. И он поразился ее красоте и светлым волосам. На руках она держала, безмятежно спящего, годовалого младенца. Отдав ей плошку, служитель вернулся к огню и протянул к нему руки.

– С утра было жарко, – заметил Мани, – а теперь, вдруг похолодало.

– Да что же ты хочешь, если такая гроза. Все тепло в воде растворилось.

Словно в подтверждение его слов, в небесах сверкнуло, а следом донесся гром. Ливень не прекращался.

– Этот дождь не скоро закончится, – вздохнул Мани, – а мне бы засветло домой добраться. Говорят, тигр появился в окрестностях. А кто эта женщина? – понизив голос, спросил он.

– Не знаю, ответил арчак. Мы здесь имен не спрашиваем. Но только я не знаю, что с ней делать. Она просится переночевать здесь, а этого нельзя. И жалко мне ее. Что делать, ума не приложу?

– Но она не нищенка.

– Нет, не похожа. На один ее браслет можно жить безбедно в течение года. Только, кто его купит здесь? Таких денег ни у кого в округе не найдется. Разве, что у раджи.

– Раджи говоришь, – встрепенулся Мани. – А ведь я ее, кажется, раньше видел, в прошлом году на празднике. Она сидела среди гостей раджи, милостыню раздавала. Правда я не уверен, много времени прошло, но может быть, это она и есть?

– Ты обознался, тот, кто раздает милостыню, не просит убежища в храме. Послушай, по всему видно, что ты добрый человек, возьми ее к себе. Она заплатит за ночлег, у нее деньги есть. А завтра она уйдет.

– Ну что ты, уважаемый служитель храма, у меня сейчас жены дома нет, хворает у родителей. А я сейчас женщину в дом приведу. Что она потом скажет?

– Может, она не узнает.

– Узнает, у женщин на это дело нюх тонкий. Соседи скажут. Не могу, я человек порядочный, своим честным именем дорожу. Пусть она пойдет в гостиницу.

– Откуда в нашей глуши гостинице взяться? Ты бы подумал, прежде чем говорить.

– Да и дети у меня, – продолжал Мани. – Соседка с ними сидеть согласилась, пока я не вернусь, а я привезу сейчас женщину домой. Что люди скажут?

– Репутация, конечно, дело серьезное, – сказал служитель, – что же делать, скажу ей, чтобы шла куда-нибудь. Пусть твое честное имя останется незапятнанным.

Арчак встал и подошел к женщине. Завел с ней разговор.

«Вот так зайдешь в храм обсушиться, – подумал Мани, – и найдешь себе на шею обузу. Риса ему я пожертвовал, еще и виноватым меня сделал. Им в храме, видите ли, женщин нельзя оставлять. А мне женатому человеку у себя дома можно. Теперь мне неловко.

Он слышал, как служитель говорил:

– Пойми, сестрица, я тебе добра желаю. Тебе лучше уйти, пока еще светло.

– Но там идет дождь, – отвечала она, – можно я пережду его.

– Поверь мне, дождь лучше ночи. Ночью всякое может случить, а дождь только вымочит. Небесная влага, она благодатна. Она от Бога. Бог милостив. А ночью здесь бродит тигр.

– Ты прав, служитель храма, – наконец согласилась женщина. – Прости мне мое упрямство, и спасибо за еду. Я ухожу.

Мани смотрел, как женщина в дорогом сари встает, укутывает своего все еще спящего малыша и выходит из-под крыши под проливной дождь. И в тот же миг не успела она еще сделать двух шагов, как дождь прекратился.

– Это чудо, – сказал пораженный Мани, – ты видел? – обратился он к служителю. – Это непростая женщина. И ты ее прогнал из храма.

Арчак ничего не ответил. Мани неожиданно для самого себя, взвалил мешок на спину и побежал за незнакомкой.

– Госпожа, – крикнул он, – постойте.

Женщина остановилась.

– Простите меня за дерзость. Я могу предложить свой дом для ночлега. Если вы согласны, то у меня будет просьба. Я скажу всем, что вы согласились присмотреть за моими детьми за ночлег. Иначе, жена меня со свету сживет.

– Я согласно, – сказал женщина, – как говорится, хоть горшком назови, только в печку не ставь.

– Это вы мудро заметили, – одобрительно сказал Мани.