Огонь души - Барбара Вуд Страница 34

И вдруг Селена поняла, что эти три месяца и были ее посвящением, которое она с матерью должна была пройти высоко в горах у Антиохии. Теперь она поняла, что боги привели ее в этот дворец, чтобы подготовить к последнему ритуалу: ей предстояло впервые в жизни совсем одной, без посторонней помощи, проявить свое искусство, которое она до сих пор изучала. Теперь никто не мог ее поддержать, ни Мера, ни Андреас. Это был шаг к независимости, к самостоятельной целительской деятельности.

— Это называется катаракта, — сказал Казлах гнусавым голосом, когда Селена вошла в спальные покои, — это пелена на зрачке, которая мешает глазу видеть.

Царица жестом заставила его замолчать. Зрение ее не волновало, она достаточно хорошо видела здоровым глазом. Что ее беспокоило, так это ужасная пленка, с годами становившаяся все больше и больше и закрывавшая ее прекрасные глаза уродливым бельмом. Тогда-то она и начала носить изумруд, и никто, даже царь Заббай, с тех пор не видел ее глаза. Сейчас он, оставшись неприкрытым, неподвижно смотрел в потолок.

Селена подошла к роскошной постели царицы и поставила на стол свой ящик. За ней проследовала рабыня со священным огнем в руках.

— Мне нужна вода и мыло, — произнесла Селена.

— Зачем? — грубо спросил Казлах.

— Вымыть руки.

Он недоверчиво посмотрел на нее.

— Таков египетский обычай, — объяснила Селена.

— Принесите ей все, что она просит, — резко приказала царица.

Селена открыла ящик с лекарствами.

— Не принесет ли кто-нибудь кубок вина для царицы?

Из множества сосудов в ящике она вытащила маленький кувшинчик и поднесла к свету, чтобы прочитать надпись. На глиняной стенке был вырезан знак красавки, а под ним — символ зла — предупреждение, что содержимое кувшинчика — смертельный яд.

Когда принесли вино, Селена влила несколько капель из кувшинчика в маленькую медную воронку, заткнутую пробкой, и подняла ее над кубком с вином. Собравшиеся вокруг молча наблюдали за тем, как Селена твердой рукой держала воронку над вином, но ничего не происходило. Наконец на конце воронки образовалась капля и упала в вино. Селена стояла неподвижно и, не отрываясь, смотрела на воронку. Еще одна капля появилась и упала. И наконец, третья.

Она быстро убрала воронку и вставила ее в кувшинчик с вытяжкой из красавки, чтобы не потерять драгоценные остатки снотворного. Потом она взяла кубок и слегка взболтала его, чтобы снотворное хорошенько смешалось с вином. Еще в раннем возрасте Мера научила ее осторожному обращению с ядом красавки — если употреблять ее в небольших дозах, она приносит сон и действует как обезболивающее, но одной лишней капли достаточно, чтобы убить человека.

Селена протянула кубок одной из горничных царицы:

— Дай это выпить царице.

Но прежде, чем горничная успела взять кубок, его схватил Казлах.

— Что это? — спросил он.

Селена посмотрела на этого человека, который многие месяцы подряд приводил ее в ужас. Больше этого никогда не случится.

— Это тайна, — ответила она и заметила, что он застыл от изумления.

— Дай мне кубок, — приказала царица, с нетерпением ожидавшая операции. Эта девочка спасла жизнь ее сыну, она доверяла ей.

И все же, когда Селена увидела, как царица пьет, ее неожиданно охватил страх. Холодный, как лед, он поднимался вверх по рукам и ногам, когда вдруг с диким ужасом она осознала, что собирается сделать. Занимаясь приготовлениями, она видела перед собой лишь дорогу в Антиохию, которая приведет ее к Андреасу, но теперь, когда веки королевы уже начали тяжелеть, а голова ее опустилась на подушку, она поняла, что речь действительно идет о жизни и смерти.

Что будет со мной, если я не справлюсь? Она бросила взгляд на Казлаха, который стоял, стиснув зубы так, что его тонкие губы побелели от злости. Что, если в наказание меня опять отдадут этому человеку?

Селена закрыла глаза и сконцентрировалась на том, чтобы представить себе свою правую руку с иглой, совершающую точные и верные движения на зрачке царицы. Она пыталась представить себе, как ее мать делала подобные операции. Игла могла причинить вред, если совершить ошибку. Она могла проколоть оболочку глазного яблока, что привело бы к вытеканию глазной жидкости и совершенно погубило бы глаз, она могла задеть кровеносный сосуд, и тогда открылось бы кровотечение, которое невозможно остановить, и, что еще хуже, она могла проникнуть слишком глубоко и задеть чувствительное дно глаза, что привело бы к мгновенной смерти царицы.

Селена задрожала. Она сжала кулаки, изо всех сил стараясь сохранить самообладание. Если она хочет, чтобы операция прошла успешно, ее рука должна быть твердой. Но чем больше она старалась успокоиться, тем больше угасал ее огонь.

— Чего ты ждешь? — спросил Казлах, стоявший позади нее.

Селена глубоко вздохнула и взяла иглу. Она медленно подошла к спящей царице. Теперь, вблизи, она видела следы, которые годы выгравировали на этом напудренном лице, глубокие морщинки, которые тщеславная Лаша так хорошо умела скрывать. Она положила левую руку на холодный лоб царицы и очень осторожно большими пальцами открыла веки больного глаза. Он слепо уставился на нее, глаз, который когда-то был красивым, а теперь закрытый мутной пеленой.

Процедура удаления пленки была проста — нужно было нажать острием иглы на глазной хрусталик, пока он не отделится и не погрузится обратно в прозрачную жидкость. Все это не представляло особой сложности, здесь нужна была только ловкая рука, ведущая иглу. У Меры были годы тренировки и опыта. Селена же никогда и в руках не держала такой иглы.

Сначала она накалила иглу на очищающем огне Аллат, чтобы изгнать злых духов, а потом поднесла ее к глазу Лаши.

Вдруг она остановилась. Нет, это определенно не тот угол! Она слегка отклонилась, чтобы получше разглядеть выпуклость глазного яблока и определить точку введения. Здесь, решила она, совсем рядом с радужной оболочкой. Но она снова отклонилась. Это тоже неправильное место. Как следует вводить иглу, сверху или снизу? Я не помню. О мама!

— Почему ты медлишь? — наседал Казлах.

Селена решила его не замечать. Она вновь опустила иглу и коснулась ее кончиком прозрачной поверхности глаза. Здесь, сказала она себе. А теперь нажми, очень легко.

Дрожь пробежала по ее руке, и она резко отпрянула. Сорок пар глаз наблюдали за ней. На улице дождь хлестал по пальмам и ивам. «Я не могу, — думала она в панике. Я не могу!»

И вдруг она вспомнила то, чему Мера ее давно учила. Селене было тогда девять лет, когда мать сказала ей:

— Представь себе свой внутренний мир, дочка. Представь себе дорогу, которая берет начало во внешнем мире и уходит в тебя. Эта дорога неровная и извилистая, она ведет через холмы и через мрак. В конце пути, Селена, тебя что-то ждет. Там, в глубине твоей души. Ты должна попытаться найти это. Найди это…