Ниагара в хрустальном бокале - Элизабет Бартон Страница 34

– Ты наш ангел-хранитель. – Роджер потрепал Макса по загривку и надел ошейник. – Давай, дружок, помоги ей решиться.

Роджер открыл портфель, вынул оттуда какую-то бумагу, свернул вдвое и положил в карман. Очень скоро «форд» остановился у небольшого трехэтажного дома в Бруклине.

Сердце Роджера колотилось от радостного ожидания, он мог больше не осуждать себя за то, что идет к Джоанне, и улыбался, представляя, какое у нее будет лицо, когда она откроет дверь. Макс, помахивая хвостом, бежал рядом, от его недомогания не осталось и следа. У подъезда он настороженно остановился, навострил уши и, тщательно обнюхав ступеньки, радостно припустил вверх по лестнице.

– Давай сделаем сюрприз, – попросил Роджер. – Она не должна тебя услышать.

Макс сел у ног Роджера и, открыв пасть, начал энергично дышать.

Роджер нажал кнопочку домофона напротив фамилии Тайлер и, когда Джоанна ответила, попросил впустить его в дом.

Поднявшись на третий этаж, Роджер приказал Максу оставаться несколькими ступеньками ниже. Дверь открылась, Джоанна вышла на порог и первым делом посмотрела вниз. Не увидев добродушной морды своей собаки, она приуныла и вопросительно посмотрела на Роджера, вскинув бровь.

– Спасибо, что открыла, – неуверенно начал Роджер.

– Как Макс? – с ходу спросила она. – Он еще не выздоровел?

Огромные нежно-голубые глаза пронзали его мольбой, но Роджер решил идти до конца.

– Я поэтому и зашел к тебе. – Он прикрыл глаза, словно ему было трудно говорить. – Все так сложно, но я должен был сам тебе сказать…

– Макс?!. – вскричала Джоанна и отшатнулась от двери, уставившись на Роджера дикими глазами. – Не может быть! Он ведь… ты обещал… – И она, не чувствуя под собой ног, побрела к дивану.

Внезапно ей показалось, что она слышит тихое поскуливание. Твердые коготки застучали по полу. Джоанна оглянулась, ее лицо было в слезах.

Просунув голову между брючинами Роджера, Макс радостно просился впустить его домой, ходатайствуя заодно и за своего спасителя.

– Макс! – Джоанна кинулась обнимать пса, а он, закинув лапы на хрупкие плечи, принялся лизать ей лицо.

Джоанна протянула Роджеру чашку с кофе. В гостиной воцарилась тишина. Но это была не напряженная тишина, она была пронизана отголосками уличной жизни и соткана из уюта и доверия. Аромат кофе, смешиваясь с запахом свежих роз, укутывал Джоанну, туманил ее сознание, усиливая ощущение защищенности и душевного комфорта, которое рождается в общении щедрых душой людей. Слышал ли кто-нибудь на свете шепот нежнее и тише этого? Роджер закрыл глаза и улыбнулся. Он знал, что теперь Джоанна навсегда принадлежит ему.

Они посидели немного в молчании, каждый наслаждался присутствием другого, и, как всегда, заговорили о тысяче разных вещей.

– Я не был уверен, что застану тебя дома, – сказал Роджер неловко.

Когда они были вместе, время пролетало незаметно. Это были счастливейшие из тех часов, которые они проводили вместе, часы, когда они заново открывали друг друга. Возможно, за время одиночества каждый из них стал немного мудрее. Так или иначе, оба чувствовали, что потеря друг друга, пусть временная, не прошла для них бесследно, но отразилась на каждом по-своему.

– В прошлом мы были врагами, потом приятелями и даже любовниками. Но никогда чужими, – сказал Роджер, взяв Джоанну за руку. – А теперь нам пора решить, кем мы будем в будущем.

Не было смысла отрицать это, и Джоанна кивнула.

– Наверное, ты прав. – Помолчав немного, она сбивчиво заговорила: – Я думала… мне казалось, что мы… мы останемся друзьями.

Он обнял ее за плечи.

– Мы непременно останемся друзьями, но я вынужден признаться тебе кое в чем, что может значительно усложнить это наше намерение.

– В чем же?

– В том, что я люблю тебя. Люблю еще сильнее, чем прежде.

– Ах, Роджер… – Джоанна опустила подбородок на горячий лоб притихшего на ее коленях Макса. – Как и прежде, это невозможно. Спасибо тебе за все, но сейчас я прошу тебя уйти.

Она противилась своей любви с того дня, когда узнала, что Роджер женат, гнала от себя мечты о нем, она лгала ему и себе, но все это было напрасно, потому что стоило ей закрыть глаза, как он заполнял собой все ее мысли. Нет, она не могла отбирать отца у такого чудного мальчугана, как Шон. Это было бы гадко. И пусть он уходит сейчас же, немедленно, пока она еще способна сдерживать слезы, пока ее боль не выплеснулась в глаза и он не прочел, чего она хочет на самом деле.

Роджер понимал, почему она так поступает, и выполнил ее просьбу. У дверей он оглянулся и, вынув из кармана пиджака взятую из дома бумагу, протянул Джоанне.

– Я хотел вручить тебе, – сказал он, ни словом, ни взглядом не намекая на то, о чем идет речь.

– Да, конечно, – вдруг деловито встрепенулась Джоанна. Ей пришло в голову, что она до сих пор не заплатила Роджеру за его работу, и она потянулась к сумочке, в которой лежал кошелек. – У меня совсем вылетело из головы. Сколько я тебе должна?

– Это не счет за услуги, – заговорщически улыбаясь, сказал Роджер.

– А что? – растерялась Джоанна.

– Свидетельство о разводе. Взгляни сама, если не веришь.

Он заметил, что ее рука, потянувшаяся за бумагой, дрожит. Джоанна взяла документ и испытующе посмотрела на Роджера.

– Ты слишком самонадеян, если решил, что я стану в него заглядывать.

– Но тогда ты не узнаешь, сколько мне в действительности лет, – улыбнулся Роджер.

– Только если ради этого.

Роджер внимательно наблюдал, как осторожно она разворачивает лист, но, сделав это, Джоанна, не читая, тут же отбросила его на пол и кинулась в объятия Роджера. Он обхватил ее сильными руками и прижал к своему сердцу так, что Джоанна едва не потеряла сознание, но она мечтала именно об этом – лишиться чувств от любви. От его мягких, вкусно пахнущих губ веяло жаром, и всех ласк, которые Роджер дарил ей теперь, было мало, недостаточно, чтобы утолить любовную тоску Джоанны.

– О чем ты думаешь? – глубоким нежным голосом спросил Роджер, оторвавшись на миг от ее губ.

– О том, что я дурная женщина. И мне не следовало в тебя влюбляться. – Джоанна спрятала лицо на его груди.

– Если уж на то пошло, моя дорогая, – он приподнял пальцами ее подбородок и заставил посмотреть себе в глаза, – тебе не следовало появляться на свет. Потому что ты рождена для меня.

Перестав гладить ее блестящие рыжие волосы, Роджер начал неторопливо снимать с нее одежду. И вдруг ее поглотило пламя утраченной страсти. Джоанна волновалась, трепетала под его руками, и вот они слились, сгорая от любовного голода, который обессилил, иссушил души обоих.

В эту ночь они любили друг друга со всей пылкостью, на которую способна только молодость, старательно восполняя потерянное в разлуке время. Джоанне казалось, что она никогда не насытится его ласками, так что Роджеру пришлось признать себя побежденным, когда первый луч солнца робко заглянул в окно спальни.