Босс под елкой - Мария Вельская Страница 34

Несмотря на солидную стопку договоров, полнейший завал на работе и множество новых обязанностей я была совершенно счастлива.

Внутри словно отпустило. Разжало какой-то постоянно свербящий подозрительный склизкий комок, который упорно нашептывал, что я не Золушка, Чез совсем не мой принц, и вообще вся наша история слишком подозрительна, чтобы быть правдой.

Проверка чувств получилась куда жестче, чем предполагалась, да и в такой ситуации, что и врагу бы не пожелала, но… одновременно с этим пришло пакостное облегчение. Потому что я смогла. Выдержала. Потому что прорвалась — как бы то ни было — через все препоны судьбы.

И с отцом все будет в порядке… Папочка…Надо будет обязательно сходить в паспортный стол и паспорт поменять. Пора уже исправить то, что мать наворотила. Помню, как ранили отца в детстве злые языки деревенских кумушек. Ещё бы — мало того, что жена сбежала с залетным любовником, так ещё и дочери назло ему и всем причастным и непричастным дала отчество своего отца. Уж не знаю, как она убедила меня Андреевной записать… Ну хоть Гариковной какой-нибудь в честь своего хахаля — и то ладно, этого бы я уже не вынесла.

Так что вежливые люди просто не спрашивали, почему у меня чужое отчество, а невежливых мы с папой давно научились посылать в дальние дали. Кто-то скажет — чего раньше отчество нельзя было поменять? Но я знаю, что папа ждал. Да и мать хоть и исчезла в неизвестном направлении, но полный отказ от родительских прав не писала… Так что единственный близкий мой человек ждал, что это будет моим собственным, осознанным решением. А я дотянула… просто потому, что привыкла к своему имени, потому что эгоистично забыла, как ранят порой мелочи.

Все происшедшее словно выкинуло меня из сладкого розового мирка на обочину и заставило посмотреть на свою жизнь чужим взглядом. Ничего, ещё не поздно. Главное, что я знаю, что именно можно исправить. Нора Викторовна — это звучит отлично. Гораздо лучше, чем Нора Андреевна.

С этими мыслями я удовлетворенно хмыкнула, пробежав взглядом новый договор с зарубежным театром, который прибывал к нам на фестиваль в честь года Италии.

С Чеза оборудование, с нас — то есть меня и моей маленькой команды — пока в лице двух новых сотрудников — полное оформление документации для театра и вишенкой на торте — составление и перевод программок и адаптация новой пьесы на русском языке.

— Алиш, посмотри, нам уже присылали из бухгалтерии примерную смету? Что начальство говорит?

— Нора Андреевна, тебе виднее обычно, что начальство говорит, — бессовестно хмыкает черноокая и черноволосая нахалка.

Ну никакой тебе скромной восточной девушки!

— Та-ак, — делаю вид, что грозно хмурюсь, — разговорчики в строю! Что Тамара Тимофеевна? — наша главбух обычно работала с точностью акулы.

— Смету подбили, вот тебе копия на проверку, потом Главному отнесешь, — бесцеремонно хмыкнула эта сорвиголова.

На самом деле Алишу мы с Алькой знали давно… лет эдак с девяти, с младших классов школы и подбитого глаза паренька, который украл мой любимый пенал. Алиша росла в неблагополучной семье, с детства умела отстаивать свое мнение, но всегда оставалась… наверное, это можно назвать «надежным товарищем». Она училась в другой школе, в более бедном районе, сама поступила в университет в другом городе и на время наши дороги разошлись… чтобы сойтись на собеседовании.

Так что — здравствуй, мой новый специалист по связям с общественностью, маркетолог и на любой дуде игрец.

— Ладно, давай, посмотрю, — покладисто кивнула.

В самом деле, скоро время обеда, Чез обещал свозить в какой-то новый, недавно открывшийся ресторан.

В груди отозвалось теплом.

Чез…

В результате смета была просмотрена и даже выделены пара сомнительных моментов — не уверена, что в одном случае нам нужно столько денег, в другом же — наоборот, стоило добавить. Одним словом, в меру своих скудных финансовых способностей я привыкала к роли важного руководителя, тянула уже второй серьезный театральный проект и не собиралась на этом останавливаться.

Ровно в два часа пополудни я осторожно подкралась к двери шефа. Место секретаря как-то печально пустовало, а из кабинета доносились голоса. Хм, странно, и кто же это решил нас навестить? Хотя… прислушалась и поняла, что это просто громкая связь по телефону — шагов не слышно.

— Я же просил подождать, ну в самом деле, неужели так сложно? — экспрессивно-отчаянный голос Чеза заставил на миг замереть.

Что это за трагедь в одном лице?

— Милый, да я уже лет десять все жду и жду, а ты все никак не хочешь больную старую женщину порадовать чем-то, кроме очередных своих достижений в бизнесе, — ворчливо отозвался женский голос, — милый, бизнес — это чудесно, не спорю, но это не вся жизнь. Так что хватит мне зубы заговаривать, я ощущаю себя неудачницей! Даже наш четырехглазик с девочкой познакомился, а бабуле, значит, приятного сделать не хочешь, да?

Я чуть на пол не села. Упс. Так это та самая бабушка, знакомства с которой Чез так отчаянно пытался избежать последние дни? Честно говоря, я не вполне понимала, в чем проблема. Хуже Чезовой мамы эта незаурядная дама вряд ли будет, да и тон вполне доброжелательный.

Неужели так боится, что я не понравлюсь? Или что сбегу с перепугу, ибо семейка эта кровушку пить однозначно умела — и предпочитала в последнее время русскую?

В общем, заруливаю я так радостно-торжественно в кабинет — естественно, я стучала, но кто виноват, что так тихо?

Одним словом — придраться не к чему. В кабинете — зловещая такая тишина. Чез, одетый, как и всегда, с иголочки, вытаращился на меня, прижимая ладонью телефон.

— Внучек, ты чего это там затих? — доносится ехидное из трубки. — Что, решил продинамить бабушку, да?

Такую бабушку только пошли в наши очереди в поликлинику… интересно, кто-нибудь из персонала выживет? И из желающих «я только на минутку» или «имейте уважение, вы молодые, можете и посидеть-подождать»?

— Ба, — мученически выдохнул Чез, уже явно понимая, что партию продул.

— Привет твоей ба, — говорили они на русском, так что и я решила на итальянский не переходить.

— О, это никак Норочка пришла? — раздалось оживленное. — Девочка, не бойся, я не кусаюсь! По крайней мере, в пятницу тринадцатого клятвенно обещаю оставлять свои вставные клыки на полке.