Секс и тщеславие - Кевин Кван Страница 33

Люси выдохнула. Слава богу, она, по крайней мере, не выставила себя перед ним полной дурой. Ей было интересно, что она сейчас испытывала — облегчение или сожаление? Затем она вспомнила о стихотворении Неруды и едва открыла рот, чтобы спросить, не он ли подсунул записку под дверь, как симпатичная блондинка лет тридцати села на стул справа от Джорджа.

— Привет! Я Петра (Мюнхенская международная школа / Лондонская школа экономики / Школа целительства Барбары Бреннан / Институт холистических исследований Омега / Институт интегрального развития человека Эсален), — сказала она с немецким акцентом.

— Привет, Петра, я Джордж.

— Ты из Австралии?

— Я из Гонконга, а в школе учился в Австралии.

— Йа, слышу Австралию в твоем голосе!

— Откуда вы? — вежливо поинтересовался Джордж.

— Родилась в Мюнхене, но на самом деле я просто кочевница. Жила на Бали, Ибице, в Форт-Лодердейле, Рейнбеке, Биг-Суре. Везде, куда меня ведет дух.

Люси хотелось закатить глаза. Эта мадам, очевидно, была одной из новых эксцентричных подруг, с которыми Иззи познакомилась после переезда в Лос-Анджелес. Не желая, чтобы Джорджа увели у нее до конца ужина, Люси импульсивно сделала то, что ее бабушка никогда бы не одобрила. Она выглянула из-за спины Джорджа, протянула руку и сказала:

— Привет, Петра, я Люси!

— Привет, Люси! Ты из Малибу?

Люси засмеялась:

— Нет. Я из Нью-Йорка.

— Ах, я думала, что мы встречались в Топанге, когда играли на барабанах. Я знаю Иззи и Дольфи по Малибу.

— Ну конечно, — сказала Люси с улыбкой.

Петра снова обратилась к Джорджу:

— Я люблю Австралию, особенно Байрон-Бей! Я часто туда езжу, потому что там живет действительно великий учитель хосиндо. Ты когда-нибудь занимался хосиндо?

— Нет. Это похоже на аяуаску?

— Нет-нет, ничего общего. Аяуаска — это прошлый век. «Хосиндо» по-японски означает «терапия пчелиным ядом». В некотором смысле это похоже на иглоукалывание, но старше на тысячу лет. Эту терапию изобрели еще до бронзового века, до того как появились иглы. Древние использовали пчелиный яд для лечения активных точек и исцеления.

— Пчелиный яд? От живых пчел?

— Нет, к несчастью, пчелы жертвуют собой ради твоего исцеления. Никаких укусов, жала из пчел вытаскивают и просто слегка касаются ими кожи, чтобы стимулировать иммунный ответ. Это все, что нужно. Я всегда провожу церемонию для пчел после сеанса. Я думаю, очень важно почтить их дар. Понимаете, я эмпат. Я занимаюсь энергетическим исцелением, поэтому очень чувствительна ко всем животным, к земле и местам. Вот, например, эта вилла. У нее ужасная энергетика.

— Неужели вы это чувствуете? — спросила Люси с искренним любопытством.

— Абсолютно. Посмотри на мои руки! Вон мурашки по коже! Если бы вы, милые молодые люди, не отвлекали меня сейчас, мне стало бы плохо. Начались бы судороги, и я уже сидела бы в туалете, мучаясь от неконтролируемого расстройства желудка.

— О боже. Я рада, что мы рядом, — сказала Люси, изо всех сил стараясь не хихикать.

— Что же в этом доме создает плохую энергию? Он не так расположен? — поинтересовался Джордж.

Петра озадаченно посмотрела на Джорджа и Люси:

— Йа, фэн-шуй очень неудачный, но это не единственная причина. Вы не знаете историю? Здесь умер хозяин, Жак Ферзен. Я чувствую его дух, даже среди нас прямо сейчас, и он никак не найдет покоя.

Люси с сомнением взглянула на нее:

— В самом деле?

Петра глубоко вздохнула и на мгновение закрыла глаза:

— Йа. Ферзен был французским бароном ^[74]. Он был очень красив и богат, но его выдворили из Парижа, потому что он крутил романы со всеми потомками французской аристократии. Разгорелся скандал, потому что это были сыновья высокопоставленных политиков и дворян. Его хотели заключить в тюрьму, но он сбежал в Рим. Там он влюбился в еще одного школьника, Нино, и привез Нино сюда, на этот остров, где они построили эту виллу и устраивали самые потрясающие вечеринки с наркотиками. Если спуститесь вниз, то увидите опиумный притон, где Ферзен и Нино накуривались и устраивали оргии с самыми известными художниками и писателями своего времени.

— Да? — удивился Джордж.

— Да, это место было похоже на «Студию 54» ^[75], только на Капри.

Люси не знала, верить ли этой женщине, но все равно слушала разинув рот.

— А как умер этот Ферзен?

— Якобы самоубийство: выпил смертельный коктейль из шампанского и кокаина в своем опиумном притоне. Но знаете, я в это не верю. Его дух говорит, что он не стал бы таким способом убивать себя.

Люси и Джордж пару секунд обдумывали слова Петры, потом Джордж поднял глаза и увидел, что мать машет рукой, пытаясь привлечь его внимание.

— Простите меня, я отлучусь на минуту, — сказал он, вставая из-за стола.

Люси улыбнулась, решив, что Петра ей все же нравится, несмотря на странные истории и разговоры о духах. Петра улыбнулась в ответ и сказала:

— Ты же знаешь, сегодня полная луна. Всякое может случиться. Я так рада, что поменяла карточки для рассадки.

Люси разинула рот от изумления:

— Вы поменяли карточки?

— Да. Я смотрела на схему рассадки гостей на вилле Йовис, и на карточке рядом с нашими именами было написано: «Джошуа». Я подумала: «Нет-нет, это неправильно. Между мной и тобой не должно быть никакого Джошуа. Энергия неправильная». Я огляделась, и что-то заставило меня взять визитку Джорджа. И когда я положила его карточку рядом с нашими, то почувствовала приток энергии. Люси, Джордж и Петра. Нам троим суждено быть вместе сегодня вечером.

Люси посмотрела на нее со смесью удивления и замешательства.

Петра поймала ее взгляд и хрипло рассмеялась:

— Надеюсь, ты не подумала, что я имею в виду групповушку? Нет, спасибо, я не сторонник подобных затей. Я сделала это для тебя и Джорджа.

— Не понимаю почему, — сухо заметила Люси.

— Да ладно тебе. Между вами просто безумная химия. Все мои чакры открываются при одной мысли о вас двоих!

— Да я его толком не знаю.