И расцветает любовь - Татьяна Купор Страница 29

Сложней всего ей было пережить болезнь психологически. Она умудрилась заболеть накануне премьеры, и это оказалось сильным ударом и по самолюбию, и по самооценке. Каких трудов ей стоило молча снести торжествующую ухмылку Ланы, которая с радостью ее заменила! Придя на премьеру, Ангелина думала, что сойдет с ума от отчаяния и обиды. Рядом с нею сидел заместитель директора театра и все поглаживал ее по плечу, утешая: «Не расстраивайся. Это же не конец. Еще споешь. А как еще успеет надоесть!» Но его слова не помогали. Ангелина с грустью смотрела на сцену, а взгляд нет-нет да и устремлялся на кресло во втором ряду. На месте Германа сидел другой человек. К отчаянию и обиде прибавилась еще и тоска. Беспредельная, мучительная тоска.

Иногда ее рука непроизвольно тянулась к трубке, но разум тут же пресекал попытку позвонить. Она нашла пристанище у окна в кухне, откуда хорошо просматривался двор, но Герман не приходил. Только с веток деревьев время от времени осыпа̀лись оставшиеся лепестки весенних цветов — как напоминание об их последней встрече.

Давно ей не было так тяжело на душе. Вдруг вспомнилось беззаботное детство, пахнувшее бабушкиными пирожками с яблоками, которые она пекла на праздники. Захотелось снова оказаться в ее заботливых руках, поделиться переживаниями и получить мудрый совет. Но бабушка умерла три года назад, оставив о себе лишь светлые воспоминания. И все же та теплота и уют, которыми она всегда окружала своих внуков, до сих пор согревала сердце, не позволяя унывать.

Ангелина залила кипяток в чашку, добавила чайную заварку и опустилась на стул, наблюдая, как поднимаются вверх язычки ароматного пара. В этот момент в дверь позвонили. На пороге стоял курьер и широко улыбался.

— Ангелина Сергеевна Белоконская?

— Да, это я.

— Вам посылка и букет. Подпишите.

— От кого? — растерянно спросила она, сжимая в руке белоснежные ландыши, похожие на хрупкие жемчужины.

Как она и предполагала, посылка была от Германа. Оригинально. Он, конечно же, знал, как нравится ей процесс разбора подарков. А в посылке было много коробочек, завернутых в яркую подарочную упаковку и украшенных праздничным бантом.

На дне коробки лежал брусок разноцветного мыла, того самого, которое они варили вместе. Тонкий аромат корицы, исходивший от него, на миг вернул ее в тот чудесный вечер. Она вдруг отчетливо ощутила легкое прикосновение руки Германа, его горячее дыхание на своей шее, его изучающий взгляд. Жаркой волной обдало ее всю, с головы до ног. Удивительно, но некоторые вещи могут хранить в себе чувства и воспоминания человека. Стоит лишь взглянуть на определенный предмет, как в памяти сразу всплывают моменты, связанные с ним. Обычный с виду брусок мыла удивительным образом приближал ее к человеку, который был ей необычайно дорог.

Рядом с пестрым бруском лежала упаковка ее любимого чая — молочного улуна, коробочка дорогих конфет, которые она все забывала купить, и напоследок, серый джемпер с короткими рукавами, который, видимо, вязала сама Вера Петровна — в переплетении нитей угадывались затейливые узоры. На самом дне коробки обнаружилась записка, сложенная вдвое. Ангелина с громко бьющимся сердцем развернула ее.

«Лина, прими эту посылку в знак нашего с тобой примирения. Я был резок с тобой в прошлую встречу и прошу за это прощения. Делай, как считаешь нужным — это твоя жизнь, я не смею тебе запрещать. Но, знай, что если ты уедешь, я буду ждать тебя, ибо только в разлуке познается истинная любовь.

Жаль, что не могу увидеть тебя лично и передать эти слова, глядя в твои глаза. Поэтому отправляю то, что хотел бы передать из рук в руки. Выздоравливай и ни о чем не переживай.

Навеки твой друг Герман».

Ангелина сложила записку пополам и вдохнула приятный сливочно-карамельный аромат бумаги. Это был запах чая, который впитала записка, находясь рядом с коробочкой улуна. На душе сразу стало как-то тепло и уютно, как будто Герман сейчас был рядом и держал ее за руку. Ей хотелось тотчас же броситься к двери и поехать к нему, но кашель дал о себе знать. Было бы безумием отправиться куда-либо в таком состоянии. Со вздохом она отправилась в постель, прихватив с собой посылку и кружечку остывшего чая. Букет ландышей стоял теперь в вазе на подоконнике и благоухал на всю комнату. Весна заглянула в ее квартиру, привела в порядок мысли, вдохнула в Ангелину новые силы и цветами распустилась в душе. Поездка теперь не казалась преградой и барьером, скорее, наоборот. Там, за границей, вдали от Германа, она примет окончательное решение. И бояться было нечего, ибо только в разлуке познается истинная любовь…

***

Незадолго до отъезда, полностью восстановив силы, Ангелина решила заглянуть к Кире. Несколько недель соседки не было в театре, и ходили слухи, что у нее затяжная депрессия.

На звонок ответили не сразу. Наконец, послышались шаги, щелкнул замок и дверь отворилась. На пороге стояла Кира — неестественно бледная и очень грустная. Под глазами отчетливо выделялись темные круги, волосы были тусклыми и небрежно падали на плечи.

— Привет. Можно войти? — робко поинтересовалась Ангелина, отчего-то ощутив странное смущение.

Кира кивнула и сделала шаг в сторону, пропуская ее. Ангелина сняла обувь и последовала за хозяйкой на кухню. По дороге она успела оглядеться. Кира жила в простой, скромно обставленной однокомнатной квартире. Здесь не было идеального порядка: кое-где стояли картонные коробки, пустые банки, кипы газет. Создавалось впечатление, что Кире просто наплевать на окружающую обстановку. Возможно, что-то у нее случилось, поэтому она не стала наводить в квартире порядок. Уж очень озабоченный вид у нее был.

— Хочешь чаю? — тихо спросила Кира.

— Да, спасибо.

Кира зажгла огонь, поставила чайник, и так и осталась стоять у плиты, спиной к Ангелине. Худенькие плечи время от времени подрагивали, как от беззвучных рыданий. Ангелина не знала, как продолжить разговор, а Кира, по всей видимости, не стремилась его поддержать. Так пробежала минута или две. Наконец, Кира повернулась и, пристально взглянув в глаза Ангелине, произнесла:

— Прости меня. Я вела себя отвратительно, распуская о тебе всякие сплетни. Я не знала, какой ты человек, и судила о тебе, имея лишь поверхностные представления. Пожалуйста, не держи на меня зла.

Ангелина улыбнулась:

— Все в порядке.

— Давай останемся добрыми приятелями, если ты не против.

— Не возражаю.

На лице Киры мелькнула слабая улыбка. Она наконец устроилась за столом, рядом с Ангелиной, и нервно скрестила пальцы рук на скатерти.

— Мне так хочется поделиться с кем-то… — Кира запнулась. — Рассказать, что случилось…

Она бросила неуверенный взгляд на свою собеседницу. Ангелина молчала, приготовившись слушать. Но Кира все не решалась продолжить тему. Она заварила чай, пододвинула поближе вазочку с печеньем и снова опустилась на стул.