Вы друг друга стоите - Сара Хогл Страница 23

Она права. Когда магазин закроют, он, наверное, еще пару лет простоит пустым, пока какой-нибудь простофиля-оптимист не купит его под пекарню, которая и полугода не продержится. Весь малый бизнес здесь закрывается, и лет через десять Моррис превратится в город-призрак.

– Посмотрим, сможем ли мы что-нибудь сделать для вас, ребятки, – мягко произносит миссис Ховард. – У нас всегда было много дел. Я занимаюсь бурлеском, Мэлвин – рукоположенный священник. Летом мы ездим на кучу ярмарок по всему Среднему Западу, устраиваем аттракционы. Потом еще есть «Съеденный заживо» и «Дом криков». – Она откашливается, и у меня в голове возникает картинка, как кирпичная пыль летит вниз по дымоходу. – Я знаю, что этому твоему жениху Тенмут совсем не подходит, но если соберешься переезжать, мы что-нибудь для тебя найдем.

Я воображаю себя в маске, выпрыгивающую на посетителей дома с привидениями с пилой. Или в маске и с пилой в их ресторанчике, пожирающую желе, вдохновленное фильмом «Капля» 1958 года. Думаю о своем решении не поступать в колледж и о словах Николаса, что мне не нужно работать.

Вот во что превратилась моя жизнь.

– Спасибо, миссис Ховард. Это правда очень щедрое предложение.

– Подумай, хорошо? Не надо отвечать сразу. Не торопись, поговори с парнем. Если решите, что все же нет, но потом ты передумаешь, – позвони. Мне кажется, Мелисса хочет стать поваром в «Съеденном», так что там будет знакомое лицо.

Вариант с Тенмутом вспыхивает и осыпается перед глазами. Получается «Дом криков».

– Мне так жаль, – говорит она. Голос у нее стал еще более хриплым, чем обычно, и мне кажется, что она плачет. – Мы сделали все, что могли. Все очень сложно. Постоянных мест с нормальной зарплатой почти не найти, и я знаю, что мы не могли предложить вам никаких бонусов или дополнительных часов, но все же это было хоть что-то. Если б ты видела нас двадцать лет назад. Яблоку негде упасть было, каждый день.

Пытаюсь это представить и не могу. При мне второй ряд парковочных мест всегда стоял пустой. Четыре-пять машин сотрудников в первом ряду создают иллюзию, что какие-то покупатели все же есть.

– Все в порядке. Я понимаю, – торопливо отвечаю я. – Я так благодарна, что вы дали мне шанс. Мне было очень весело там. – Меня накрывает ностальгией, и голос садится, как у миссис Ховард. – Спасибо, что предупредили.

– Удачи, милая.

Мы кладем трубки, и я не знаю, что делать дальше. Впереди одна, может быть, две получки, которые придется растянуть на молекулы. Я знаю, что делала бы, не будь Николаса: начала бы собираться в Тенмут и посвятила бы себя запекшейся крови, записанным воплям и миганию фонариком в темноте. Отдраивала бы рвоту и счищала бы граффити. Удручающее будущее, но сейчас не до капризов.

Даже если удастся заставить Николаса расстаться со мной и забрать дом себе, платить мне за него нечем. Работа рядом с Моррисом просто необходима. Я найду квартиранта. Двух! Мы станем лучшими друзьями, и все будет просто отлично. Таков мой план А.

Бросить все и переехать в Тенмут – план Б. План В при наших с Николасом неприятных отношениях воплотить невозможно, так что даже не рассматриваем. В утиль. План В предполагал кражу личности. Я бы несколько недель наслаждалась жизнью на собственном пляже в Малибу под именем Деборы Роуз, пока бы меня не выследило ФБР.

Я все еще переживаю из-за своего кризиса совсем не среднего возраста, и тут в дом врывается широко улыбающийся Николас. Если бы я еще его не ненавидела, эта улыбочка все бы решила.

– Привет, Наоми, – злорадно здоровается он. Может, уже услышал про «Барахолку».

Я отворачиваюсь. Он проходит к холодильнику и, насвистывая, открывает. А не запихнуть ли туда его самого? Но, ничего не взяв, он закрывает дверцу и смотрит в мою сторону: боковым зрением я вижу коричневую кляксу и загар под ней. Он ждет, пока я повернусь, и начинает смеяться.

– Что? – буркаю я.

Мое поведение приводит его в восторг. Новая ухмылка невыносима. Он знает что-то, чего не знаю я. И я тоже знаю кое-что. Его пена для бритья теперь со вкусом чили.

– Что! – уже рычу я. А он только громче смеется, еще и хватается за косяк, будто я такая смешная, что ноги его уже не держат. Просто псих. Как меня угораздило?

Мысль звучит в голове так громко, что в итоге вырывается изо рта. Николас, подумав какое-то время, серьезно отвечает:

– Если память меня не подводит, я задал вопрос, и ты сказала «да».

С этого и начались все мои неприятности. По крайней мере, память не подводит только одного из нас – с моей, к счастью, поработала амнезия.

– Как мы вообще встретились? – изумляюсь я.

Он трет глаз, криво усмехаясь, и отвечает:

– Я выбрал тебя на фермерском рынке. Лежа сверху кучки, ты выглядела заманчиво. И только дома я обнаружил, что внутри одна гниль.

Форма губ у меня такая, будто я хочу кого-то поцеловать, что может быть неверно истолковано. Я переделываю ее в гримасу и сообщаю:

– А я скажу твоей матери, что ты ругался. Она отправит тебя в церковь.

Он только смеется снова, запрокинув голову назад.

– Ты где вообще был весь день?

– Скучала по мне? – подмигивает он.

– Нисколечко.

Я скольжу взглядом по улице за окном и замечаю джип «Гранд Чероки» на его парковочном месте.

– Соседи опять тебя заперли. Какая жалость. – Его машины мне не видно, должно быть, стоит где-нибудь дальше по улице. Бедному доктору Роузу пришлось шлепать под дождем.

Он подходит ближе, проверить, при этом вторгаясь в мое личное пространство. Волосы у него слегка влажные и пахнут фруктами, в точности как мой кондиционер для волос. Ну все, теперь буду туалетные принадлежности прятать.

– Не-а, – замечает он.

– Что?

Он поддевает мой подбородок пальцем и поднимает, закрывая мне рот.

– Такая прекрасная… – шепчет он. Глаза у него сейчас цвета морозного утра, так же поблескивают и смеются надо мной.

От этого взгляда сердце начинает биться как сумасшедшее. Влечение к нему, которое я все это время запрещала себе испытывать, неожиданно возвращается, желая взять реванш, и вскоре я замечаю только очаровательные завитки его волос, чувственную улыбку и сводящий с ума запах одеколона. Он обворожителен, и я ненавижу его за то, что его личность все портит.

– Так же прекрасна, – продолжает он, – как в тот миг, когда мы впервые увиделись в той комнате. В тюрьме.

– Уверена, скоро я отправлюсь обратно, – выдавливаю я.

– Я слышал, там есть занятия. Наконец выучишь, что значит слово «безотносительно».

– Оно того стоит – спать в одной комнате с туалетом и знать, что тебя рядом нет и ты ничью жизнь разрушить не можешь. – Я замолкаю. Не хочу снова поднимать эту тему, но не могу иначе: – Скажи, где ты был весь день.