Френдзона для бэдбоя - Яна Лари Страница 22

— Ладно, иди ложись к дочери. Я переночую в твоей комнате.

— Чего?!

Мы впиваемся друг в друга убийственными взглядами. Я — возмущённо. Мартышев — непреклонно. И неизвестно, сколько бы так продолжалось, не завершись всё крепким поцелуем. В лоб.

— Того. Мы же друзья, — нахально ухмыляется Макс, пользуясь моей временной немотой. — Я не оставлю вас одних в открытой квартире. И это не обсуждается.

Да-да, рассказывай. Только блеск лукавый в глазах мне ой как не нравится!

Макс

Любопытство, как известно, сгубило не одну кошку, а мужикам совать нос, куда не приглашали вообще не комильфо. Но если сильно хочется, то кто ж мне запретит, правда?

Всё-таки такое ЧП в жизни приключилось. Нужно проверить информацию, ибо задом чую, кое-кто пытается меня на… наколоть с хронологией событий. У меня, возможно, есть дочь. Большая уже! Борзая. А я даже как звать её до этой ночи был не в курсе. Нормально, да?

— Не дрейфь, братан, от казусов никто не застрахован, — бубню себе под нос, прикидывая, с чего начать осмотр холостяцкой берлоги Ахметовой. — Не мог в квартире жить мужик и нигде ничего не пометить. Что-нибудь обязательно должен был заныкать преемникам на заметку. Тем более свежим ремонтом здесь явно не пахнет.

Начать поиски решено с любимой ниши — пространства под шкафами. Пока могу сказать только то, что Мари убирает на совесть. Прозрачная плёнка пыли до мохнатых дюн, что у меня раз в месяц выгребает тётка из клининговой службы, никак не дотягивает. Нет, хорошая всё-таки Ахметова хозяйка. И в постели огонь. Если ещё что-то помимо бутербродов умеет сварганить — цены ей не будет. Хоть завтра женюсь.

Подсвечивая себе телефоном, ползаю по ламинату как тот боец в горячей точке. К слову, о горячем… Сдаётся мне за батареей поблескивает глянцем кое-что занимательное…

— Есть! — удовлетворённо пыхчу, вытягивая за край тоненький журнал.

Чтиво и впрямь занимательнее некуда, если ты пацан к эстетике обнажённого тела неравнодушный. А заголовки какие! Мисс апрель… Май… Июнь… А картинок сколько! О-хо-хо… Июль так вообще выдался знойным…

Так, ладно. Мне-то, искушённому, уже не пристало на типографские чернила залипать. Где тут у нас год значится? Ага, трёхлетней давности. Хорошо. Хорошо, но мало. Нужно больше информации.

Вскоре обыск захватывает меня полностью, даже перестаю крутить в уме наш неприятный разговор. Моя Кнопка или нет, глобально это ничего не меняет, но знать наверняка я обязан!

Конечно, Мари понимает, что отцовство даёт определённые привилегии. Причём я бы точно ими воспользовался! Имею право. Ну, пока теоретически. Правда, в таком случае она — паршивка лживая. Впрочем, не буду забегать наперёд, иначе накручу себя так, что за волосы из кровати разбираться вытащу. Для начала мне нужно остыть.

Благо разглядывание её нижнего белья из верхнего ящика комода значительно улучшает моё настроение. Нет, серьёзно. Ни одного приличного комплекта — всё вразнобой. Сколько девушек водил на свидание, ни на ком не видел две разные части: верх и трусы — всегда бантик к бантику. Рюшка к рюшечке.

Кстати, о свиданиях…

Я ж теперь не успокоюсь, пока не гляну, что Ахметова надела на встречу с Германом. Вдруг к тем соблазнительным изумрудным кружевам, что я успел заметить в вырезе халата, на нижних девяносто сейчас красуются такие же?

Так, тпру, фантазия. Терпим до утра, там уже по обстоятельствам сориентируюсь, как это проверить.

Похоже, впечатлившись моим усердием, судьба, наконец, подкидывает мне очередную улику в самом нижнем ящике.

— Да тут не коробка, а ларец с сокровищами! — присвистываю, разворачивая пару явно не новых носков сорок последнего размера. Мари их вместо гольфов разве что смогла б носить.

Дальше — больше: лосьон после бритья, туалетная вода… Мужская. Простенькая, но ничего так. И, что меня особо впечатляет — боксёрские перчатки.

Ладно, мужик в жизни Ахметовой всё-таки был. Тут не соврала. И правильно Мари сделала, что развелась. Так-то психологический портрет слабо тянет на примерного семьянина.

На этой светлой мысли пустой желудок напоминает, что неплохо бы всё же поужинать. Иду на кухню.

Мари себе не изменяет. В холодильнике съедобного как не было в ту нашу давнюю встречу, так нет и сейчас. Какие-то йогурты, яблоки, зелень, молоко. А вот кастрюля на плите вселяет оптимизм… На первый взгляд.

Лунного света недостаточно, чтобы точно определить содержимое. По форме напоминает отварную грудинку, но бульоном не пахнет. Вообще ничем не пахнет.

И, конечно же, шило, которое, кстати, Мари просила угомонить, да видно не слишком-то доходчиво, толкает меня на новые подвиги.

Стараясь сильно не шуметь, рыщу по шкафчикам в поиске ложки. Половник, что попадается под руку, впрочем, тоже сойдёт.

Это что-то тяжёлое — подытоживаю с исследовательским энтузиазмом. И твёрдое как…

— Камень?! — поражаюсь вслух.

Одновременно с этим загорается свет.

— Сметанки добавить? — сонно, а оттого заторможено усмехается хозяйка этой возмутительно негостеприимной кухни.

— Мари, у тебя в кастрюле камень!

— Ну да, — невозмутимо подтверждает Ахметова, не меняя выражение лица ни на йоту. — Я его кипятила.

Спасибо, что пояснила. Мне прямо сразу полегчало.

Повезло, вгрызться впотьмах не додумался. А то б летели мои зубы как та дверь…

— Это что, какое-то национальное блюдо?

Мари сцеживает зевок в кулак, глядя на меня как на непроходимого болвана.

— Это я во дворе подобрала.

— Продолжай.

— В выходные привезут помидоры, засолю их в десятилитровом бочонке и камнем сверху придавлю, чтоб не всплывали. А ты голодный, что ли?

— Говорил же, на террасе собирался поужинать. Но ты мне аппетит, зараза, испортила.

— Кормить не буду, — безапелляционным тоном заявляет Мари. Похоже, просыпаться начала.

Я неторопливо поправляю вырез её халата, нарочно проскальзывая пальцами по ключице.

— Еды жалко? — шепчу вкрадчиво.

И вот не собирался же, а придвигаюсь ближе. Дыхание кожей чувствую: свежее, мятное…

Она сглатывает, медлит чуть-чуть, словно наслаждаясь, и строго стряхивает мою руку.

— Приваживать не хочу.

Пф-ф! Когда это меня останавливало? Исправим.

— Тогда я в кровать. Полежу до утра в голодном обмороке, — усмехаюсь ехидно и выдерживаю театральную паузу.

— Садись за стол, — хрипло командует Мари, направляясь к плите.

То-то же. Она может сколько угодно себе сопротивляться, но рефлекс накормить в женщине неубиваем.