Порученец - Инга Леровая Страница 22

– Это хорошо, что не жалко, – пиратки переглянулись. – Только учти, омежка, участь у них будет незавидная. Сексуальное рабство, а надоедят, сошлем в другую галактику, на рудники. Через год будут стариками. Но одного можешь спасти. Кого?

– Альфы с вами несовместимы, вроде.

– Ничего, мы приспособимся. Без узла сойдет.

– Я… я не знаю, может, тогда всех оставите, студенты неприкосновенны, – моя попытка напомнить о правах не сработала, пиратки опять заржали.

– Точно дурак, – со мной перестали церемониться. – Пока болтаешь, время идет, спасай хоть одного.

Пиратки вышли, виляя бедрами. Наверно, пошли строить глазки моим сокурсникам. Я забился в угол дивана, обхватил коленки руками. Ситуация напрягала своей абсурдностью. Никогда раньше пираты не воровали космических студентов. Могли капсулу украсть, приборы там, карты электронные, груз ценный, кристаллы памяти или универсальное топливо. Как правило воришек находили.

Чтоб альф в рудники? А сексуальное рабство? Зачем? Есть бордели во всех галактиках, для омег, для альф, даже для бет, там на все вкусы, говорят. Может я просто не в теме, нас не посвящали, а на деле все иначе. Воруют и людей, и на рудники? Глупость. И я никакой советчик. Зачем спрашивать мое мнение?

Что же делать? Кого спасать? Если я сам не выберу, одного все равно со мной оставят. Странное условие. Какие-то подозрительно честные пиратки. Жребий? Да, пожалуй. Или это цинично? Все-таки они мои сокурсники. Ухаживали за мной, заботились. Про курочек рассказывали, обнимали, бицепсами трясли. Кто из них мне нравится больше?

Никто.

Никто мне не нравится! Хотелось заорать во все горло. Больше других никто их моих сокурсников мне не нравился. А меньше? Может, идти от противного, кто меньше нравится, того и в расход. Вальд или Динур? Тилон или Вальд? Динур или Тилон? В моей колоде не было туза.

Я не мог сделать выбор, а время шло. А если бы не в рабство, если бы там их заветные желания исполняли, то кого бы я выбрал? Кому я хочу лучшей доли? Ум молчал. Сердце молчало. Тело тоже молчало. Я начинал ненавидеть альф. Вот почему-то не похитительниц, а кандидатов в похищенные. Я ненавидел их все сильнее, но при этом одинаково. Убил бы. Палкой по дурным головам. Как же мне не хватало сейчас БСА. Он бы все по полочкам разложил.

С кем мне интереснее? С кем мне скучнее? Ответ один – ни с кем из них. Я выдумывал вопросы, чтобы хоть как-то определиться. Если бы Динур меня поцеловал по-настоящему, с языком, он бы мне понравился? Фу. Если бы Вальд не спрашивал, какую курочку класть в суп, я бы пошел с ним покупать себе белье? Никогда. Если бы Тилон не лез потрогать, а презрительно шарахался от меня, я бы его полюбил? Вряд ли.

Нет, нет и нет.

Я почти плакал, терзался рассуждениями и никак не мог прийти к решению. С кем я хочу остаться? Кого не выберу, все плохо. Ни один не лучше других, почему же кто-то должен спастись. Почему это должен решать я? Я не хочу такой ответственности. Я всего лишь омега.

– Оставляем качка, – решили за меня пиратки. – Хоть потомство сильное оставит.

– Какое потомство, вы с ума сошли?

– Твое потомство! А может, умненького хочешь? Этого, который в галстуке? Или хозяйственного?

– А может, двоих этому симпатяге-омежке оставим? А нам одного? – надо мной явно напоказ потешались и даже не скрывали этого.

Это была грубая ментальная пытка, и я, забыв про однокурсников, начал составлять в голове петицию в Комиссию ментального надзора. Никто не имеет права терроризировать омегу, склонять к сожительству. Я наизусть знал положения кодекса.

– Время вышло, сладенький.

Также под локотки меня вернули в гостиную нашей капсулы. Она была пуста. Альфы исчезли. Все-таки пиратки не шутили и куда-то спрятали моих сокурсников. Это было ужасно.

– Ну, ты же не выбрал, кого спасти, все пропадут, – развели трехпалыми руками шипастоголовые красотки. – Прощай, дурачок. Или готов кого-то оставить?

Я замотал головой. Отстаньте от меня все.

Сутки я проплакал. Все-таки я омега. Обычный омега. И я не был готов к таким эмоциональным нагрузкам. Нисколько не радовался тому, что оказался, наконец, в желанном одиночестве. Жалел себя. Уже не надо выбирать, а я все выбирал и винил себя, что не могу выбрать. Жалел альф, что не спас хотя бы кого-то. И в то же время понимал, что спасти одного не было бы для меня выходом. Я бы никогда ему не простил, что пожертвовал из-за него остальными. И опять жалел себя. Не любившего никого, не умеющего разобраться в своих эмоциях, попавшего в дурацкую ситуацию.

Эта история выбора без выбора вымотала меня. Куда ни кинь, всюду клин. И выбрать плохо, и не выбрать плохо. Раньше я и не подозревал, что такое бывает. Убедился, что из двух зол нереально выбрать меньшее. Я гадал, что мне теперь делать. Что написать в рапорте, как смотреть в глаза знакомым? И не находил ответов.

Наконец-то, родной космопорт. Весь помятый, с жуткой головной болью и красными глазами я вышел в зал прибытия. И первыми, кого я увидел, были Вальд, Тилон и Динур. Они стояли у стойки встречающих, каждый с букетом, и улыбались мне, как будто ничего не произошло. Как будто мы расстались полчаса назад и за это время они сбегали за цветами. Я встал столбом. Огляделся. Издали мне махали две трехпалые пиратские руки.

Это что, был розыгрыш? Они так пошутили? Разыграли меня и повеселились? Скоты!

С каменным лицом, на это меня хватило, я прошел мимо альф, не реагируя на цветы, радостные приветствия, виноватые призывы, жалобные взгляды и легкие касания. Не слушал оправданий, извинений и признаний. Они бежали за мной, пытаясь что-то объяснить. Я летел как стрела.

– Дейзи, послушай, не сердись, мы хотели, чтобы ты определился, чтобы выбрал кого-то из нас, помочь тебе хотели, прости, ну прости, хочешь, на колени встанем, мы не будем больше тебя торопить с выбором… – неслось в спину.

А я, не откладывая, рванул в Комиссию ментального надзора. С некоторых пор их офисы открылись в каждом порту и на вокзалах, чтобы пресечь домогательства в отношении омег. Попал на обеденный перерыв, в кабинетах было пусто. Я открывал одну дверь за другой, психовал, и наконец, заорал от отчаяния: “Да поможет мне кто-нибудь здесь или нет?”

Дверь в конце коридора открылась и оттуда вышел сотрудник в форменных брюках, темной рубашке, но без куртки. Наверно, перекусывал, а я тут разорался. Он жестом пригласил меня войти, и с порога я вывалил на него все свои переживания. Держать в себе то, что испытал, я не мог. Время от времени он задавал уточняющие вопросы, спокойным, одобрительным тоном направляя нашу беседу.

У меня же эмоции хлестали через край – каково мне было одному, как я метался, а оказалось, что все было шуткой. Руки тряслись, голос срывался. Мне так жалко стало себя, пока я рассказывал, что губы задрожали, а слезы сами потекли по щекам. Сотрудник протянул было руку, чтобы погладить меня по плечу, но замер. Наверно, им нельзя касаться посетителей, все-таки он был альфой. Я сам вцепился в его руку, он был такой понимающий и надежный, я умолял его взглядом, умолял утешить меня.