Чуть-чуть не считается! - Юлия Климова Страница 22

– А вы, Полина… возьмете нашу фамилию? – тоже осторожно поинтересовался он, будто эта формальность могла как-то успокоить.

– Нет, я останусь Шурыгиной.

Два человека за столом вздохнули с облегчением.

Посчитав это добрым знаком, Амалия Сергеевна выпрямила спину, прищурилась, прицельно отметила, сколько гостья навалила себе салата, и смело спросила:

– Вы много пьете? Я имею в виду алкоголь.

Морально Полина уже успела подготовиться к допросу (а как же без него?) и даже ждала, когда родители Андрея бросятся на защиту любимого чада. Ну, понять их можно, но только не надо делать из нее плохую девочку, а на его выходки смотреть с умилением. Ах, ах, ах, мальчик выпил лишнего, а эта хитрая девица… и так далее. Приблизительный текст защиты Андрея и обвинительная речь в ее сторону известны – плавали, знаем. А она – Полина Шурыгина – требует справедливости. Всего лишь. Почему мужчинам всегда прощается больше, чем женщинам, особенно если речь идет о любимом сыне и нежеланной невестке? Ей, значит, перепачкаться взбитыми сливками нельзя, а ему слизывать эти самые сливки с ее плеча можно!

«А не пора ли мне называть ее мамой?» – мелькнула ядовитая мысль.

– Пью я мало, – сдержанно улыбнулась Полина, – последнее время меня пьянит любовь к вашему сыну.

– Извините, конечно, – продолжила Амалия Сергеевна, – но ваше поведение… Как вы могли измазаться кремом и лечь на стол?.. И платье… оно съехало вниз.

– Ну почему же съехало, – «обиделась» Полина, – его снял Андрей в порыве страсти, да, любимый?

Она повернулась к нему и выдала широкую улыбку («и только попробуй сказать, что это не так…»). Взгляды встретились, и «запахло порохом».

От слова «любимый» Амалия Сергеевна вздрогнула, Георгий Иванович побледнел.

– Да, дорогая, – не отводя глаз, ответил Андрей, – ты такая красивая, я просто не сдержался…

– Но ты же только-только познакомился с ней! – воскликнул Георгий Иванович и поперхнулся ветчиной. Что происходит? Кхе-кхе. Что происходит? О чем думает их сын? Кхе-кхе. А главное – каким местом он думает? То есть понятно, каким, но нельзя же этим местом думать двадцать четыре часа в сутки!

– Ах, папа, попытайся меня понять… как мужчина мужчину, – сокрушенно произнес Андрей и незаметно подмигнул Полине.

– И на столе к тому же я лежала не одна, – добавила та в свою защиту, а с вашим сыном. И нам было удивительно хорошо, только липко…

Амалия Сергеевна мысленно застонала. Есть совесть у этой девчонки или нет? Разве такую невестку она ждала? Довыбирался! Да она как ее увидела, так сердце перестало биться, ноги подкосились, язык онемел! Первые десять минут она усердно молилась и надеялась: мираж растает, обязательно растает, но кошмар не только не исчез, но и стал бесцеремонно накладывать на тарелку и заливное, и тушеную капусту, и баранину!

– Я категорически против вашего брака. Вы знакомы неделю или чуть больше, – стараясь сохранять видимое спокойствие, торжественно произнесла Амалия Сергеевна. – Вам нужно повстречаться хотя бы… год или два…

– Значит, против наших встреч вы не возражаете? – поинтересовалась Полина.

– Возражаю.

– А почему?

– А потому, – емко ответила Амалия Сергеевна.

Зная своих родителей, Андрей предполагал, что сцена знакомства будет именно такой. Конечно, он мог бы заранее подготовить почву, но из вредности по отношению к Полине не стал. Утром он поймал себя на мысли, что ему будет интересно наблюдать за тем, как она станет защищать свои несуществующие чувства к нему, как будет «держать фасон» и кидать в его сторону сердитые взгляды. Уж он-то свою мамочку знает… Но Полина не сердилась, она медленно, но верно отхватывала кусочки чужой территории. И он получал удовольствие, наблюдая за ней. Надо признать, такой девушки он раньше не встречал.

Конечно, он не подумал о родителях, но сейчас утешался тем, что своим выбором он бы никогда не угодил им – душа не вздрагивает при виде безропотных девушек.

– Вы противоречите сами себе, – отмахнулась Полина. – Я не могу без Андрея, мы с ним единое целое, да, милый?

– Да, – вновь подтвердил он, любуясь ею, как опасной грациозной кошкой. Она ему безумно приятна… нет, не так… она его безумно заводит.

– Но зачем же жениться? – вновь пошла в наступление Амалия Сергеевна. – Зачем же сразу в загс?!

– Я что-то не пойму, – серьезно произнесла Полина, переводя взгляд с одного взволнованно-растерянно-шокированного родителя на другого. – Вы хотите, чтобы мы с Андреем жили во грехе?

Георгий Иванович звякнул вилкой о тарелку и замер. Амалия Сергеевна покраснела и посмотрела на сына. Пусть же ее мальчик скажет, что это кошмарный сон, розыгрыш, что он ни за какие коврижки не женится на этой наглой, бессовестной особе и что завтра он приведет другую – милую и добрую. Или даже лучше не завтра, а послезавтра – неизвестно, сколько понадобится времени, чтобы прийти в себя.

– Мама, папа, – произнес Андрей и посмотрел на Полину. – Я искал ее всю жизнь, и я ее никому не отдам.

Он и сам удивился тем незнакомым, теплым нотам, которые пропитали голос. Слова – стандартная красивая ложь, так с чего бы…

Амалия Сергеевна была удивлена не меньше.

И Георгий Иванович.

И Полина…

* * *

Вечером Андрей медленно тащился к клубу, «ловя» почти на каждом перекрестке красные круги светофора. Он договорился о встрече с Максом и теперь предвкушал, как в красках и лицах выдаст ему подробности последних дней. Пока получались только краткие разговоры по телефону, но это не то.

Шурыгина он обставил, и, как оказалось, брак – не такое уж трагичное дело, когда твоей женой должна стать умная, уверенная в себе, красивая, едкая Полина. Это особое развлечение – дорогое. Цена его – свобода. Это бурление адреналина в крови, это шаг на тонкую леску под куполом цирка, это непредсказуемая рулетка… И «да» и «нет», и тянет и отталкивает.

Он все время пытался уловить, чем же пахнет от Полины, такой цитрусовый аромат… а сегодня понял – грейпфрутом. Да, она такая: вкусная, сочная, но с горчинкой. Андрей улыбнулся и посмотрел в зеркало заднего вида. «Тойота»… черная «Тойота Лендкрузер» уже давно следует за ним… Кто?

Темно, фонари…

Мобильник запиликал, и Андрей ответил на вызов.

– Остановись, – раздался в трубке голос Петра Петровича Шурыгина. – Я хочу с тобой поговорить.

Нет, женитьба все же очень хлопотное и нервное мероприятие. Иногда к невесте прилагаются такие родственники, что голова кругом.

«Чтоб я еще когда-нибудь напился и лег с кем-нибудь на стол…» – зарекся Андрей и включил поворотник.

– Я тебя надолго не задержу, – сказал Петр Петрович, усевшись в кресло, захлопнув дверцу. – В клуб едешь? – Он смотрел вперед, будто ждал ответа от лобового стекла, а не от будущего зятя.