Зависимые - Элен Гома Страница 20

О, мой Бог! Я прикрываю рот руками, чтобы не закричать, когда вижу Тихий океан, который чуть ли не омывает порог этого дома. Вау! Он здесь живет? Не похоже. Больше напоминает место, куда можно убежать от всего и всех, чтобы побыть одному в своей берлоге. Или с кем-то потрахаться, наблюдая за этим в зеркало шкафа. От этих мыслей я мгновенно чувствую и ярость, и возбуждение.

Смотрю на себя в зеркало и радуюсь тому, что принарядилась вчера, поддавшись уговорам Молли. Она прочитала мне целую лекцию о ношении красивого белья всегда и везде, ведь неизвестно, как неожиданно все может обернуться в любой момент. Черт. Она была права. Благодаря ей, на мне сейчас белые кружевные трусики «бразилиано» и подходящий к ним бюстгальтер «бандо».

Интересно, что почувствовал Джереми, глядя на все это вчера вечером. Мое настроение делает крутой поворот от интригующе-возбужденного до раздосадованного.

Разве можно не помнить такие моменты, Эвелина?

Почему-то это выражение прозвучало в моей голове голосом моей матери. Это отстойно. Прыскаю со смеху и отодвигаю одну из зеркальных дверей.

Зачем иметь такой большой шкаф, если хранить в нем так мало вещей? Пара джинсов, спортивные брюки, пять вешалок с футболками, ящичек с нижним бельем. Хм, руки сами тянутся к нему. Не могу удержаться, чтобы не взглянуть на кучку небрежно брошенных боксеров. Исключительно «Кельвин Кляйн». О, черт. Мои трусишки промокают только от одного взгляда на его белье, которое даже не на нем. Больное воображение тут же рисует сексуальный образ полуобнаженного Джереми в серых, обтягивающих его упругий зад, боксерах. Или в этих черных… Ммм.

Да я раньше и представить не могла себя такой озабоченной. Возьми себя в руки, ненормальная. Если бы он хотел с тобой переспать, то уже давно бы это сделал, потому как ты даешь ему миллионы шансов для этого. Бери — не хочу! Мало того, что я озабоченная, так еще и доступная.

Всерьез разозлившись на себя, снимаю с вешалки свое платье и прошмыгиваю в дверь напротив. Хочу смыть с себя все воспоминания о глупостях, которые творила в последнее время, находясь во власти своих сексуальных фантазий. Пусть лучше они и дальше останутся фантазиями, чем я буду продолжать унижать себя, соглашаясь на его чертовы «просто секс» условия.

Надо сообщить ему, что я передумала о своем решении. И еще перестать таять от одного только его вида, и куда хуже, от вида его трусов в ящике шкафа.

— Это твой дом? — спрашиваю я, спускаясь по лестнице. Дом не большой. Наверху спальня и ванная, как я понимаю, а внизу гостиная, совмещенная с кухней из черного мрамора с белой столешницей. Посреди комнаты кожаный диван, тоже черный, еще один телевизор, стереосистема, и все тот же великолепный пол. Весь дом в одном стиле. В чисто мужском брутальном стиле. И Джереми в этом интерьере смотрится особенно шикарно, когда сидит на диване, расслабленный по-домашнему, закинув босую ступню одной ноги на колено другой, и клацающий что-то в своем телефоне.

— Да, но я здесь редко бываю. — Он отвечает между делом, даже не взглянув на меня. — Так я и думала. — Поэтому здесь пустой холодильник. Я сейчас закажу нам что-нибудь.

— Ладно, — просто говорю я, не решаясь присесть рядом с ним. Вместо этого я подхожу к полностью стеклянной двери, которая скрывается за легкими кремовыми занавесками. За ними песок и океан.

Потрясающе.

Замечаю на полу свои босоножки и мужские спортивные кроссовки. Что еще раз напоминает, что мы здесь только вдвоем. Только я и он. И все вокруг наэлектризовано.

Даже воздух в доме тяжелый от напряжения, и я уже не такая решительная и независимая, как была наверху пару минут назад. Джереми, этот уютный маленький дом почти без мебели, океан за стеной, вся эта ситуация ощущается слишком интимно. Все работает на то, чтобы лишить меня всякой возможности к отступлению.

— Сейчас нам принесут бургеры и свежий апельсиновый сок. — Я оборачиваюсь на его голос и слегка улыбаюсь.

— Звучит здорово.

— Эти бургеры и правда стоят того, чтобы есть их даже на завтрак. Сама увидишь. — Мой живот урчит, я надеюсь, что это слышу только я. Я такая голодная, потому что вчера меня совершенно не интересовала еда. Помню, как требовала текилу в баре. Это помню. А вот насчет еды ничего не могу вспомнить. Как я выжила вообще? И почему чувствую себя так хорошо после всего этого? — Идем на террасу, наш завтрак, кажется подан, — говорит он, сбивая меня с мысли.

Джереми открывает стеклянную дверь, и вот уже перед нами маленький плетеный столик с льняной скатертью, двумя тарелками и соком.

— Скатерть самобранка? — удивляюсь я.

Он только посмеивается и подталкивает меня на свежий воздух. Затем отодвигает для меня плетеное кресло с мягкой подушкой точно такого же цвета, как занавески внутри дома и вокруг нас по всей террасе. Они колышутся от ветра, как паруса. Я ахаю от окружающей меня роскоши и в то же время простоты.

Все буквально кричит о том, что я в раю. Кроме одного. Дьявола с зелеными глазами в черной футболке напротив меня. Он откусывает кусок от своего бургера, и посылает по моему телу электрический разряд. Он поднимает на меня глаза, и мои внутренности начинают тлеть.

— Ешь, — говорит он, и я сглатываю комок. Ладно. Я стараюсь больше не смотреть на него, а сосредоточиться на шуме воды и теплом ветре, обдувающем мои почти высохшие волосы, заставляя их щекотать мои плечи и спину. Это успокаивает. Я кусаю и мычу от удовольствия, закрывая глаза.

— Боже мой, как это вкусно.

— Я же говорил. Это второе мое любимое блюдо после кексов, которые готовит моя экономка. Когда я здесь, я всегда их заказываю, — он делает знак головой куда-то мимо меня, я оборачиваюсь и вижу неподалеку ресторанчик в гавайском стиле. Прикольно. — У них самые вкусные бургеры и самые зажигательные пляжные вечеринки.

— И как часто ты здесь?

— В последнее время очень редко. А раньше мы зависали здесь почти каждые выходные.

— Мы это…?

— Я и Йен. Ну и еще…

И еще толпы девочек, готовых на все, хотел он сказать.

— Джекки тоже тут была? — Кто вообще думает, прежде чем открыть рот? Не я.

— Нет. В доме как раз шел ремонт, когда мы были вместе, — отвечает он, и глазом не моргнув. — Хотя, они с Мелиссой прятались здесь от дождя как-то раз. Мы познакомились с ней в тот день, кажется.

Я испытываю колоссальное облегчение. Моей сестры здесь не было. В том смысле, в котором я думала. Вы знаете, что это значит? Это значит, он не угощал ее вот так, под шум океана, самыми обалденными бургерами. И не трахал, глядя в огромное зеркало шкафа на той постели, на которой я спала.

Я знаю, что я ужасна. Но я так счастлива от этих мыслей сейчас.

— А почему я здесь? — Ну почему я не могу угомониться, а? Радуйся своему счастью и наслаждайся пищей богов. Молча.

Ага, конечно.