Трудный возраст 2 - Яна Лари Страница 18

Затёкшие мышцы ноют при каждом движении. Мой диван рассчитан на полтора не слишком упитанных человека. Каким образом мы уместились втроём – до сих пор загадка. Но Лёшка был непреклонен, а я не стала настаивать. Всё-таки не каждый день у ребёнка папа случается.

– А вот это рядом что нарисовано? – продолжает допытываться Лиам.

– Новый домик.

– Зачем ебужонку новый домик?

– Сталый ему не нлаится. Поэтому он пиходит к нам.

Хохотнув про себя с вывода, решаю сперва умыться. В моём возрасте помятое лицо уже не выглядит так же мило, как в двадцать. И я крадусь мимо кухни в ванную, попутно грея уши.

– А я думал, он приходит, потому что ему нравится мама.

– Неть. Ему никто не нлаится.

– Почему ты так думаешь?

– Он зи зануда!

Мне Лёшка ничего подобного не заявлял. Вероятно, боялся расстроить, мой заботливый малыш, а я думала, что делаю для него как лучше. На самом деле я рада, что теперь ему есть кому выговориться.

Включаю воду, наношу на ладонь пенку для умывания. Дискомфорт, на который я спросонья не обратила внимания, притягивает взгляд к правой руке. Безымянный палец прилично так оттягивает платиновое кольцо с изумрудом. Лаконичное. Безумно красивое…

Я умываюсь со скоростью летящей пули.

Ну, и когда Лиам успел меня окольцевать? Нет, понятно, что во сне, но… Это получается, они вечером с Лёшкой в ювелирный ходили? А мне сказали, что к дедушке. Понятное дело, ехать к Бастрикову я не изъявила желания. И потом при Лиаме расспрашивать Лёшку постеснялась…

Пока навожу красоту, из зеркала на меня таращится раскрасневшаяся дура. Нет, дура счастливая, но как они меня развели! Красавцы!

— Будете против меня секретничать, я вам задницы надеру… – едва справляясь с дыханием, в шутку набрасываюсь на притихших парней.

Лёшка отмирает первым и бросается меня обнимать.

— Люблю эпка!

— Ты о чём? – невинным тоном уточняет Лиам, возвращая внимание к сковородке, где готовится пышный омлет.

Они ещё и завтрак приготовили! Господи, поставь мне это утро на репит…

– Об этом. – Хвастливо сую ему под нос руку с кольцом.

– Не нлаится? – строго спрашивает Лёшка.

– Безумно нравится, – признаюсь честно, между звонкими поцелуями в пухлые щёчки. – Но обманывать всё равно нехорошо.

– Мы больше не будем, – улыбается Лиам.

Он стоит к нам боком, поэтому нам с Лёшкой прекрасно видно его скрещенные за спиной пальцы.

– Да! – повторяет за отцом наш малыш. – Тойко иногда.

Вот как с ними ругаться? Влёт без аргументов оставили!

К полудню Лёшке становится тесно в четырёх стенах. Он капризничает и настойчивее обычного рвётся в садик, поэтому мы идём избавляться от излишков энергии в парк.

Глядя на насупленные брови сына, я начинаю думать, что затея провалилась, но затем Лёшку увлекают лужайки.

– Папа, цветы!

На хмуром детском лице вдруг появляется неподдельный и совершенно непонятный мне восторг. Как и все мальчишки, он относится к «девчачьим штучкам» с презрением. Ну цветы и цветы. Они здесь не первый месяц цветут, и что-то раньше эмоций не вызывали. Опять секретики?

Чувствую себя не в своей тарелке. Совсем распоясались.

Непросто отдавать руль внутри семьи ещё кому-то. Но нам нужно учиться жить вместе, и я стараюсь расслабиться.

– Ты знаешь, что делать, – многозначительно отзывается Лиам.

Изучив растения с кропотливостью юного натуралиста, Лёшка удручённо вздыхает.

– Тут одни желтули.

Лиам с усмешкой опускается перед ним на корточки, срывает одуванчик.

– Все цветы красивые. Думай, парень. Думай…

Оба, не сговариваясь, смотрят в мою сторону.

– Что? – недоумеваю я.

Лёшка подбегает ко мне и смущённо протягивает жёлтый цветок.

– Далю! – выпаливает скороговоркой и поворачивает голову к отцу, словно ища одобрения. – Он как твои глаза.

Кхм… Неожиданно.

– А почему?.. – Лиам жестом показывает, что нужно развить мысль.

– Този клуглые!

– Господи. Это самый шикарный комплимент, который мне делали! – признаюсь, прижимаясь губами к виску сына.

– Ты был нереально крут. Лариса не устоит, – Лиам показывает большой палец. – Предлагаю запечатлеть нас в день первой совместной прогулки.

– Я за то, чтобы это стало нашей традицией, – с энтузиазмом подхватываю его идею.

– А что такое тидиция? – не понимает Лёшка.

— Это когда люди делают что-то особенное каждый год. Со временем у нас наберётся полный альбом фотографий, и мы сможем видеть, как ты становишься всё старше.

– И мы будем продолжать это делать, пока ты не станешь старым и серьёзным мальчиком, – добавляет Лиам.

– Я никогда не будуу сталым и сельёзным! – горячо возмущается Лёшка. – Я всегда буду весёоым и счистливым, когда буду с вами обоими.

Лиам садится рядом на корточки и обнимает нас, прижимая к груди.

– Мы тоже всегда будем счастливы, рядом с тобой.

Остаток воскресенья мы проводим, наслаждаясь моментом. А в понедельник расходимся по своим делам, и стены офиса давят на череп…

Я жду, подбираю щадящие слова, но всё равно вздрагиваю от неожиданности, когда к концу рабочего дня в дверях кабинета мрачной стеной вырастает фигура Ивана.

Устроившись в свободном кресле, он скрещивает руки на груди, ломая выбранную мной стратегию. По тому, как сужены его глаза, можно сделать вывод, что Иван в бешенстве, а я тому единственная причина.

– Ну и видок, Марина. Бессонная ночка?