Очаровательная мстительница - Ольга Владимировна Покровская Страница 15

Витькина шайка – назвать группировкой или бригадой эту плохо организованную ораву необстрелянных сопливых мальчишек у Оли язык не поворачивался – в целом неплохо ее приняла. Трое-четверо помнили Ольку Котову, бесстрашную девчонку, которая в детстве вместе с пацанами лазала по стройкам и сигала в снег с гаражей. Другие, уже потершиеся в криминальных кругах, наслышаны были о бывшей биатлонистке, что ездила на стрелки с Порохом и, по слухам, являлась его телохранителем. Толян, низкорослый парень с плохими зубами, тоже уже успевший отмотать срок по малолетке, попытался было вякнуть что-то о том, что баба ему не указ. И Ольга, не потерявшая форму и в заключении благодаря спортивным секциям на территории колонии, быстро привела его в чувство, применив болевой прием. Толян, вжатый мордой в стену, скулил и извивался, пытаясь выдернуть из захвата заломленную за спину руку. Оля же, не выпуская его, обратилась к остальным, собравшимся на хате, куда Витек привел ее знакомиться:

– Еще у кого-то вопросы есть?

Ее будущие бойцы загудели.

– Да че ты, Оль, – пробасил Косой (очков с одним заклеенным стеклом, как в детстве, он больше не носил, но кликуха осталась). – Мы ж все тебя уважаем, отвечаю. Эт Толян так просто, не подумавши.

Ольга отпустила изнывшегося Толяна и окинула взглядом собравшихся в комнате парней. Не бог весть какой материал. Но выбирать не приходится, нужно сколачивать банду из того, что есть.

– А теперь слушайте меня, – начала она. – Вы не бригада, а кучка дерьма. Из вас стрелять умеет хоть кто-то? А драться? По-настоящему драться, так, чтобы справиться с профессионалом? Вас всех положат на первом же деле.

Парни зароптали. А Витек, сделав жест рукой, призывая к тишине, спросил:

– А конкретные предложения у тебя будут? Или ты только ругаться умеешь?

– Будут, – хмыкнула Оля. – С завтрашнего дня… Хотя почему с завтрашнего, с сегодняшнего, время еще есть, вы все начинаете регулярно посещать качалку. И секцию единоборств. Стрелять я научу, но нужны воздушки.

– Воздушки? – презрительно фыркнул Карась.

– Воздушки, – кивнула Ольга. – Тратить боевые патроны на ваши рукожопые упражнения я не дам.

Продолжая говорить, она обводила глазами комнату, чтобы убедиться, что все ее слушают. И вдруг встретилась взглядом с парнем, который сидел на корточках у противоположной стены и на ее речь усмехался – не то скептически, не то одобрительно. Понять, что именно таится в его усмешке, было трудно, так как лицо парня было изуродовано багровым шрамом от ожога. Кожа в этом месте запеклась, стянулась, и оттого мимика у него выходила странная, зловещая. Ольга вспомнила, Витек, знакомя их, назвал парня Иваном. Это, должно быть, тот, что служил в спецназе. Единственный годный человек в этой их команде мечты. Надо будет присмотреться к нему получше.

– Я чет не пойму, – снова встрял Толян, все еще потиравший саднящую руку, – а на хрена нам весь этот гемор? Витек говорил, у тебя маза есть серьезная…

– Есть, – кивнула Оля. – Но ни на какое дело я с вами сейчас не пойду, потому что вы запорете все. Подготовимся, тогда и поговорим.

Иван заметно отличался от других участников витьковской банды. Едва ли не самый старший из всех, сдержанный, молчаливый, напрочь лишенный задора шпаны и желания покрасоваться. Он нравился Оле. Может быть, потому, что когда-то ее отец тоже воевал, только в Афганистане, а Иван – в Чечне. И по тем отрывочным воспоминаниям, что остались у нее от одного дня в Крыму, ей казалось, что Иван слегка походил на него повадками.

Иван никогда не пил с остальными пацанами, да и вообще практически не участвовал в общих сходках. Обычно уходил на кухню квартиры, служившей им штабом, и там чистил оружие – пока и было-то два пистолета на всю бригаду. И Ольга иногда исподтишка наблюдала за ним – за тем, как ловко двигаются его с виду заскорузлые, а на деле умелые пальцы.

В тот раз она дождалась, когда Витек с пацанами уедет трясти дань со своих рыночных точек, и вышла на кухню к Ивану. Тот возился с чайником, заваривал крепкий чай с травами.

– Говорят, ты в Чечне воевал, в особом отряде? – начала Ольга.

– Кто говорит? – неприветливо бросил Иван, не глядя на нее и продолжая помешивать в чашке ложкой.

– А это важно?

– Важно знать, кто любит зря языком потрепать, – хмыкнул Иван.

Да, это был крепкий орешек. Так просто к нему не подступишься.

– Почему же зря, – возразила Ольга. – У меня дело есть. И нужно знать, действительно ли тебе можно его поручить или про твой боевой опыт это все гонево.

– Ты кто такая, чтобы что-то мне поручать? – фыркнул Иван. – Я тебе не Толян и не Кислый, девочка.

– Справедливо, – кивнула Ольга. – Я и сама вижу, что у тебя с пацанами мало общего. Ты – бывший кадровый военный, они – обыкновенная шпана с московских окраин. Только вот интересно: почему же ты все-таки с ними связался?

Она заметила, как мгновенно напрягся Иван. Окаменели громадные плечи, вздулись жилы на бычьей шее. Ничего не отвечая, он отвернулся, но так, что остался виден только изуродованный, багровый кусок лица.

– А я скажу тебе почему, – нараспев произнесла Ольга, поднялась из-за стола и медленно двинулась вокруг него, подходя к Ивану. – Потому что Родина, которой ты беззаветно служил, тебя прожевала и выплюнула. Ты подорвался, да? Был контужен? А еще ожог сетчатки глаза получил. Что удивляешься, я же вижу, как ты всегда стараешься левым боком развернуться, когда на что-нибудь смотришь. И тебя комиссовали, Ванечка. Просто вышвырнули, не заботясь о том, что делать на гражданке человеку, умеющему только воевать. Тебя выгнали доживать на нищенскую пенсию, верно, мой дорогой Иван? А здесь, в Москве, тебя с твоей обгорелой рожей никуда не берут, потому что ты слишком напоминаешь сытеньким москвичам, как хрупок их мир. Что война – не сказка из учебника, что она идет прямо сейчас. И может добраться и до них. Так ведь, Иван-царевич? Поэтому ты, благородный офицер, якшаешься с бандитскими отморозками?

Она даже не успела сообразить, что дальше произошло. Просто в одну секунду оказалась лежащей на полу и придавленный гигантским телом. А к горлу ее, к тому месту, где проходила сонная артерия, была ребром прижата Иванова ладонь. Лицо со страшным шрамом нависало над Ольгой, но страшнее, чем шрам, были дикие глаза Ивана.

Сердце захолонуло в груди. Ольга понимала, что Иван может убить ее голыми руками. И ничего ему за это не будет. А ее никто не придет спасать.

– Спокойно, Ванечка, – ласково произнесла она, усилием воли подавляя ужас и глядя Ивану в глаза спокойно и открыто. – Убьешь меня – и не узнаешь, что же я хочу предложить тебе за то, чтобы ты выполнил мое поручение.

– И что? – прохрипел Иван.

– Если у нас получится сделать то, что я запланировала, – неторопливо произнесла Ольга, будто и не чувствовала, как стальная рука давит ей на сонную артерию. – У нас будут деньги, очень много денег, Иван. И еще больше возможностей. И я клянусь тебе памятью моих родителей, что оплачу тебе операцию по восстановлению зрения. В лучшей клинике, по самой передовой технологии. Где захочешь – в Москве или за границей. Я дам тебе то, что не сделала твоя дорогая Родина. Ну же, соглашайся!