Тайна Северного креста - Итела Карус Страница 14

– И, тем не менее, так и есть, герр фон Юнгинген, – твердо стояла на своем княгиня. – Вы, видимо, знаете не все, что творится в вашем замке. Велите доложить вам о рыцаре, что томится в двойных цепях под Круглой башней, и вы увидите, что это правда.

Бледный до синевы, сразу утративший все свое благодушие великий магистр готов был ответить резким отказом, но тут в разговор вступил английский посланник.

– Если правда то, что говорит эта почтенная леди, – начал лорд Хазельвуд, – а я не имею ни малейших оснований ей не верить, то это будет величайший скандал и он станет известен во всей Европе. Держать в подземелье в цепях незаконно задержанного рыцаря! Это недопустимо. Ни один монарх не поддержит вас в этом, великий магистр. Я понимаю, что вы могли и не знать этого. Однако я требую, от имени своего короля требую от вас немедленно выяснить этот вопрос. Пусть сейчас же пошлют туда людей, и обязательно с представителями всех иноземных послов, здесь присутствующих. И если польский рыцарь действительно в подземелье и закован в цепи, немедленно велите привести его сюда. Он сам расскажет, как попал в замок.

Положение магистра было сложным. Не выполнить требование он не мог. Оставалось делать вид, что ему ничего не известно об этом происшествии. В Круглую башню был отправлен целый отряд. Ожидание затянулось надолго, но всем присутствующим было уже не до праздника. В зале установилась зловещая тишина. И вот двери отворились, и несколько стражников ввели высокого могучего воина, худого и бледного, а за ним шли посланные иноземными рыцарями представители. Красивая девушка, что привлекла внимание лорда Хазельвуда, вдруг сорвалась с места и кинулась к пленнику.

– Батюшка! Родной мой батюшка! Вы живы! – Она смеялась и плакала одновременно. Потом припала к груди рыцаря, а он обнял ее и, закрыв глаза, все гладил нежно прижавшуюся к нему темноволосую головку.

Зрелище было столь трогательным, что многие из прибывших в орден иноземцев прослезились. Лорд Хазельвуд же изъявил желание немедленно услышать от самого рыцаря, что произошло на самом деле. То, что они услышали, потрясло всех. Оказалось, что рыцарь и его люди были захвачены на собственных землях, просто пойманы сетью, как зайцы. Людей рыцаря сразу же убили, а его привезли в этот замок и заточили, заковав в цепи. Здесь он ожидал приезда рыцаря Отто фон Снехштейна, готовящегося отомстить за смерть своего брата, погибшего в мазовецких землях от руки простых селян.

Присутствующие заволновались, поднялся шум, раздавались возмущенные возгласы.

– Это, право, возмутительно, – возвысил голос великий магистр, – в моем замке за моей спиной творится такое беззаконие! Моим именем свершается личная месть! Это недопустимо. Я вне себя. Виновные будут примерно наказаны за этот неприятный, даже тягостный инцидент.

– Но польский рыцарь будет немедленно отпущен на свободу, я полагаю, – снова подал голос лорд Хазельвуд. – В моем понимании ему должны быть принесены извинения и возмещены убытки.

– Разумеется, милорд, – поспешно ответил на это магистр, – тотчас же.

– Вот и хорошо, герр фон Юнгинген, – кивнул лорд Хазельвуд. – Тогда мои люди заберут его прямо сейчас. И будем считать инцидент исчерпанным.

За эти слова английский лорд был вознагражден таким горячим благодарным взглядом прекрасных черных глаз, что сердце его дрогнуло. Лорд был большим эстетом и любителем красоты. А что может быть прекраснее светящихся счастьем девичьих глаз?

Великий магистр вынужден был со всем согласиться. Ему нужно было спасать лицо ордена. Он еще раз громко возмутился тем, что некоторые забывшие христианские обеты рыцари в его владениях позволяют себе недопустимые поступки, и пообещал наказать виновных. Праздник закончился совсем не так, как начинался.

На другой день княгиня Мазовецкая спешно отбыла из замка крестоносцев, увозя с собой освобожденного из плена пана Пешека. Среди ее придворных дам находился также маленький итальянский мальчик по имени Маттео.

Помимо крестоносцев, кортеж княгини до самой границы сопровождал большой отряд английских воинов. Лорд Хазельвуд довел свою помощь до конца. Когда на прощание лорд сказал несколько добрых слов освобожденному им рыцарю, его дочь подошла к нему и горячо поцеловала отягощенную богатыми перстнями руку.

– Я никогда не забуду, милорд, добра, которое вы нам сделали, – со слезами на глазах произнесла взволнованная Ингуш, – и буду молиться за вас до конца жизни. Да благословит вас Господь за ваше благородное сердце!

А богатый и могущественный лорд Хазельвуд подумал, что только что получил самый дорогой в своей жизни подарок. И долго будут помниться ему прекрасные черные глаза, глядящие на него с такой безмерной благодарностью.

Поляки покинули замок Мариенбург так поспешно, как будто только за тем и приезжали, чтобы освободить и забрать этого огромного и сильного, как матерый лесной вепрь, воина, подумалось великому магистру. Только-только готовились с ним разделаться, как надлежит наказать любого, поднявшего руку на орден. Рыцарь Отто фон Снехштейн уже, конечно, придумал для него казнь долгую и мучительную, лютую казнь за позорную гибель Гуго фон Снехштейна на его землях. Такого простить нельзя. И тут на тебе! Какой афронт! Кто бы мог подумать, что княгиня Александра способна на коварство. Всегда такая милая и любезная. И вдруг подставила подножку ему, самому великому магистру. И граф английский так невовремя явился от своего высокомерного короля. Ульрих фон Юнгинген был зол сверх всякой меры. Не напрасно он говорил в свое время старшему брату, что нечего с ними долго возиться, с этими полячишками. Давно надо было им голову свернуть. А тот все дипломатию разводил, дружбу с ними поддерживал. Вот и дождались, пока король Владислав в полную силу вошел, да еще с братом своим, проклятым Витовтом, объединился. Теперь куда труднее будет с ними справиться. Но воинов сильнее, чем в Тевтонском ордене, нет нигде на земле. В этом он, великий магистр, убежден и готов поклясться сколь угодно страшной клятвой. Они свалят этих слабаков. Обязательно свалят. И теперь уже нечего откладывать войну. Пора положить этому конец!

Герр Ульрих фон Юнгинген долго нервно расхаживал по своим покоям, запретив входить к нему. Он никак не мог успокоиться. Было очень обидно, что такая благородная дама обвела его вокруг пальца, будто молокососа. Его! Великого магистра величайшего из всех рыцарских орденов! Нет, теперь только одно – война. И никакой пощады никому. Он покажет им, что значит ссориться с орденом. Он им… Десятки различных, самых изощренных методов мести теснились в его голове. Но успокоение не приходило. Разболелась голова, и в груди давит. Нет, надо отвлечься. И великий магистр послал за женщиной. Та, что живет, тайно от всех, в высокой башне, всегда умела его успокоить. Пусть придет поскорее. Пусть даст ему забыть обо всем.