За неделю до любви - Ким Лоренс Страница 14

Неужели Джанни обладает способностью заставлять каждую встреченную им женщину почувствовать себя единственной на планете? Миранда снова вспомнила его голодный хищнический взгляд, и прежде чем она сумела избавиться от этого воспоминания, по ее внезапно вспыхнувшей коже побежали мурашки. Ее окатил прилив стыда. Миранда осознала, что ее влечет к мужчине, который ей даже не нравится.

Она не была уверена, что ее поспешные выводы относительно Джанни совпадают с действительностью. Миранда ухитрилась сочинить настоящую драму исходя из нескольких наблюдений, которые вряд ли достоверны. Уже не первый раз ее добрым сердцем, а точнее, отсутствием ума, согласно характеристике сестры-близняшки, воспользовались посторонние.

Например, однажды она открыла свой кошелек для бездомного парня с милой собачкой и была ограблена, в результате чего лишилась не только денег, но и телефона. Оказалось, бездомный парень вовсе не был бездомным, и до того, как ограбить ее, он украл собаку.

В случае с Джанни фигурировала не собака, а милый ребенок. По крайней мере, мальчик не был украден. Миранда взглянула на часы и нахмурилась.

«Он здесь, — вздохнула она, — и с этим тебе придется мириться, Мирри». Еще один взгляд на часы заставил ее почувствовать досаду. Джоуи должен подъехать через час. Взглянув на свою запачканную рубашку, Миранда поджала губы. Ей следовало переодеться, для чего сначала нужно было добраться до своих вещей, все еще лежавших в спальне, примыкающей к комнате Лайама.

Испытывая сильнейшее нежелание оказаться в комнате, в которую в любую минуту мог зайти Джанни, Миранда закусила полную нижнюю губу, размышляя, следует ей забрать свои вещи прямо сейчас или лучше дождаться, пока Джанни уложит своего сына.

И сколько времени это займет?

Топот маленьких ножек наверху и детский смех, которому вторил глубокий бас, говорили, что это произойдет еще не скоро.

Миранда попыталась не сочувствовать мужчине, который, похоже, испытывает трудности, укладывая сына в кроватку. Она не относила себя к людям, получающим удовольствие оттого, что у других есть проблемы, однако на сей раз не сумела удержаться. Миранда удовлетворенно вздохнула — ведь она оказалась права. Только вот сказать об этом Джанни она не могла, да и не хотела, помня, как он отреагировал на ее совет.

Когда спустя несколько минут Миранда все же зашла в комнату, в которой спала накануне, смех сменился рыданиями, такими громкими, что у нее невольно сжалось сердце. Злость немедленно испарилась. Джанни восхитил ее, когда она услышала его ровный, успокаивающий голос.

Некоторое время Миранда просто стояла и наслаждалась звучанием этого голоса, красивого, глубокого, завораживающего. Интересно, думал ли он когда-нибудь о работе диктора? С его способностью превращать самое невинное замечание в неприличное предложение недостатка в работе у Джанни не будет…

«Или я слышу то, что хочу слышать?»

Придя в ужас от последней мысли, Миранда резко помотала головой.

А все потому, что у Джанни Фицджеральда нет ничего, кроме красивого лица, совершенного тела и неоспоримой сексуальности.

Миранда с тихим вздохом признала свое поражение. Да, она не обладает иммунитетом против его обаяния, если Джанни пожелает быть очаровательным, но это случается не всегда. Сколько раз с момента первой встречи он доказывал, что может быть совершенно невыносимым!

Образ прекрасного бронзового мужского лица упрямо продолжал стоять перед мысленным взором Миранды, когда она встала на цыпочки, дотягиваясь до шкафа и открывая дверцу. Молодая женщина не глядя схватила первое, что подвернулось под руку. Это оказалась единственная взятая ею с собой юбка. Небрежно скомкав ее, Миранда бросилась к комоду из сосны. Вытащив один из тяжелых ящиков и моргнув от неожиданности, когда он заскрипел, она взяла лежащую сверху блузку.

Достигнув своей цели, Миранда устремилась в ванную. Запершись на замок, она начала переодеваться. Стащив облитые кофе джинсы и рубашку, Миранда с гримасой отвращения запихнула их в корзину для белья. Справившись с желанием принять душ, она надела чистую одежду и взглянула на себя в зеркало.

Удивительно, но вещи, поспешно ею схваченные, очень подходили друг к другу: шелковая блуза цвета зеленого яблока гармонировала с более темной длинной юбкой, касающейся обнаженных щиколоток.

Вернувшись в спальню, Миранда быстро побросала всю косметику с туалетного столика в открытую сумку и стала запихивать в нее все подряд из ящиков комода. Осознав, что в соседней комнате стало очень тихо, она опустошила шкаф, вынимая свои вещи вместе с вешалками. Миранда с беспокойством поглядывала на дверь смежной комнаты. Инстинкт подсказывал, что ей пора уносить ноги.

Она не знала, почему желание освободить комнату, не встречаясь с Джанни, завладело всем ее существом, однако не задавалась этим вопросом. По крайней мере, не сейчас.

Но ее удача на сегодняшний день исчерпала свой лимит, поэтому не было ничего удивительного в том, что Джанни возник в спальне в тот самый момент, когда Миранда запихивала последние вещи в сумку.

Она ощутила его взгляд на своей спине, однако сделала вид, что не заметила Джанни. Она всегда чувствовала его присутствие, даже не оборачиваясь, поскольку ее кожу начинало покалывать… Комнату словно заволокло пеленой исходящей от него сексуальности. Еще никогда Миранда не встречала мужчину, который являл бы собой столь яркий образец мужественности.

Джанни, занятый мыслями о бренди, которое Люси хранила для чрезвычайных случаев в комоде — а сегодняшний день явно входил в эту категорию, — замер, увидев Миранду. В тот момент, когда он тихо затворил за собой дверь, она заправила за ухо огненную прядь волос. Джанни чуть не застонал, как только его взгляд упал на лебединый изгиб ее бледной шеи; он был заворожен матовой бледностью атласной женской кожи. Затем он посмотрел на профиль Миранды, отмечая чрезвычайно тонкие черты, навевающие ассоциацию с эльфами. Но твердый подбородок говорил об упрямой натуре.

Переместившись таким образом, чтобы видеть полный мягкий рот Миранды — мужчина, только что прошедший через ад, заслуживал награды, — Джанни прислонился к двери и прижал руку к шее, к затекшим мышцам.

Ирония заключалась в том, что маленький ребенок ухитрился добиться того, чего не сделала с Джанни должность главного редактора издательства, пользующегося международной известностью. Люди часто говорили о его выносливости и способности не терять голову в самых жарких ситуациях. Если бы они видели его сейчас!

Джанни был способен трудиться по тридцать шесть часов в стрессовой ситуации, как обычно и бывало, но, уходя с работы, он никогда еще не чувствовал себя таким изможденным. Один час, проведенный в обществе уставшего ребенка, которого Джанни укладывал спать, буквально сокрушил его.

Он взглянул на часы. Нет, не час, всего полчаса, хотя по субъективным ощущениям это был многочасовой марафон.

Это стало для Джанни неприятным сюрпризом и не соответствовало его представлениям о себе, как о многоопытном отце. Он до сих пор не мог взять в толк, почему его прежде ведущий себя как ангел сын вдруг словно с цепи сорвался. Раньше, когда он читал Лайаму сказку на ночь — Джанни старался читать сыну по крайней мере три раза в неделю, — мальчик, умытый и одетый в пижаму, сворачивался клубочком и засыпал уже на третьей странице…