Вкус вина и любви - Барбара Босуэлл Страница 13

– Но, бабушка, что тут поделаешь? – мягко спросила Сьерра. – Мы сами видели, что происходит, когда люди недостаточно любят друг друга.

– Кто же мешает вам полюбить всем сердцем? – возразила Изабелла. – Возьмите, к примеру, меня и вашего дедушку. Мы прожили вместе пятьдесят четыре года. В нашей жизни были и счастливые годы, и тяжелые, но мы всегда оставались вместе. У него была я, а у меня – он. Мы делили радость и горе пополам. Так что берите за образец нас, а не ваших несчастных родителей.

– Ты безнадежный романтик, бабушка, – нежно проговорила Ванесса.

– Я бы сказала – надежный романтик, – поправила ее Изабелла. Орчида снова вспрыгнула ей на колени, и она принялась поглаживать кошку по гладкой шерстке. – Что ж, Сьерра, поскольку мигрень уже не мучает тебя, может быть, ты расскажешь подробно о поездке в Нью-Йорк? Нам хочется побольше знать о нашем таинственном партнере Николасе Николаи.

– Сколько ему лет? Он капризный чудак или высокомерный нахал? – теребила сестру Ванесса.

– Николас Николаи из числа тех, кто всегда сам по себе. Ему около тридцати семи, он возглавляет агентство, которое разрабатывает программы защиты компьютеров от хакеров и занимается поисками сбежавших с чужими деньгами пройдох. И еще он высокий. Очень высокий. – Сьерра поморщилась, вспомнив, какой маленькой и беззащитной она показалась самой себе, когда он стоял рядом. Его рослая фигура, сила, которая исходила от него, поднимали из глубин естества какое– то инстинктивное чувство беззащитности, что вызывало у нее беспокойство и тогда, и сейчас, даже несмотря на расстояние, разделявшее их.

– Какого же он роста, дорогая? – уточнила Изабелла.

– Очень высокий! Можешь представить сама, если я – при моем росте – с трудом достаю ему до подбородка. И все вокруг него серое. Мебель, стены, потолок, ковры, одежда и даже глаза – все серого цвета! – Сьерра прошлась по комнате из угла в угол. Она не могла усидеть на месте, рассказывая про Ника. – Типичный волк-одиночка, упрямый, самонадеянный, как не знаю кто, и очень высокомерный.

– Звучит неутешительно, – обеспокоенно заметила Ванесса.

– Неутешительно – слишком мягко сказано! Когда я выходила из его кабинета, мы не могли даже слова сказать друг другу. – Сьерра поморщилась. – После того как мне едва удалось проглотить эту вонючую китайскую еду – самое худшее, что мне в жизни доводилось пробовать, – наверное, он заказал ее в том заведении, где готовят из собак, – я снова вернулась к разговору о продаже его доли. Можешь себе представить всю степень его наглости – в ответ он предложил мне выкупить у нас нашу долю!

– Правда?! – Изабелла с заинтересованным видом подалась вперед. – А он назвал сумму, которую готов заплатить?

– Разумеется, я не спросила его об этом! – Сьерра вскинула голову, и ее серьги качнулись. – Мне даже в голову не пришло продолжить эту тему.

– Владелец компании, которая занимается разработкой систем защиты. Зачем ему винзавод, что он будет с ним делать?

– Для него это что-то вроде хобби! Для нас в этом – вся наша жизнь, а для него лишь развлечение. В промежутках между внедрением новой охранной системы и поимкой очередного компьютерного взломщика, – сердито пояснила Сьерра. – И он собирается внедрить на нашем заводе новшества, которые помогут заводу шагнуть в новое тысячелетие, при этом не имея представления о наших традициях – его они ничуть не заботят.

Она мерила шагами пространство гостиной от окна до стены.

– И если он добьется своего, наш завод будет выпускать безвкусное пойло, которое никто и пригубить не захочет. Я уже вижу новую этикетку: «Шоколадное вино Эверли»!

– «Шоколадное вино»? – ахнула Ванесса. – Хуже и быть не может!

– Успокойся, Ванесса. Сдается мне, что Сьерра нарочно все преувеличивает, – вмешалась Изабелла. – Предполагаю, что этот Николас Николаи заинтересовался опытами Константина Франка и собирается посадить в нашем штате некоторые сорта белого винограда.

– Ты попала в самую точку! – Сьерра даже остановилась на секунду. – Я предупредила, что не позволю ему заниматься этим.

– Но, как совладелец, он, конечно, настаивал на том, что имеет на это право, – предположила Изабелла. – Так что нам придется смириться. Наверное, Уиллард надеялся, что ему удастся заставить нас свернуть с выбранного пути именно таким способом. Увы, он не ошибся.

– Но зачем он пошел на это, бабушка? – спросила Ванесса.

– С самого детства Уиллард был изрядным прохиндеем. И не хотел подчиняться вашему дедушке, своему старшему брату Эскотту, впрочем, и своих родителей он тоже не слушался. Пути их неизбежно должны были разойтись. Что и произошло в конце концов. – Изабелла покачала головой. – Родители считали, что он причиняет одни неприятности. Такое впечатление, что с самого начала их не обрадовало его появление на свет. Они обожали Эскотта, для них он был свет в окошке. Его желания были для них на первом месте. А от младшего сына отмахивались, как от назойливой мухи. Второй сын, как им казалось, только отнимает время и силы, которые они могли бы полностью посвятить ненаглядному Эскотту.

– Мне его от души жаль, несмотря на подлость, которую он нам устроил, – пробормотала Сьерра.

– Я тоже всегда считала, что с ним обращаются несправедливо, – согласилась с ней Изабелла. – Но он был такой неуправляемый и зачастую такой неприятный, что иметь с ним дело было нелегко, даже если кто и предпринимал попытки. А еще он любил выпить, играть в карты, делать ставки на скачках. А это только еще больше отвращало от него остальных родственников. А когда ваш отец – Эван – подрос, Уиллард начал заманивать его в такие места, ну… куда приличному молодому человеку не следует ходить и уважающие себя родители обязаны сделать все, чтобы его ноги там не было. Мы пытались объяснить Эвану, когда он рассказывал нам, куда его водил Уиллард, что это предосудительные заведения, что это притоны.

– Представляю, как кричал наш дедушка. Наверное, штукатурка сыпалась с потолка, – сказала Сьерра, хорошо помнившая, каким был Эскотт Эверли – строгий, пуритански воспитанный и совершенно не умевший держать себя в руках.

Бабушка кивнула:

– Эскотт предупредил Уилларда, чтобы тот не смел сбивать Эвана с пути истинного, – они даже подрались. Не знаю уж, как им удалось договориться, но все кончилось тем, что Уилларда изгнали из Эвертона и запретили ему здесь появляться. Единственной ниточкой, которая связывала его с нами, были уведомления, которые приходили на почту до востребования, да еще счета, которые ему отправляли. Он не написал ни слова и не позвонил, когда умер Эскотт, хотя мы отправили ему телеграмму. И я написала ему, когда погиб Кейт, считая, что это может послужить поводом для воссоединения семейства. Но он никак не отозвался.

– Может быть, даже обрадовался, – пробормотала Ванесса. – Единственный внук его брата умер, и поэтому не осталось ни одного наследника по мужской линии, который мог бы унаследовать завод. Наверное, именно тогда он решил продать свою долю Николаи. Чтобы выжить всех Эверли из винной отрасли. А может быть, и из Эвертона тоже.