Любовь, вне игры. История одного политического самоубийства - Ирина Хакамада Страница 12

Хорошо киноактерам. Во время съемок не видишь зрителей. И тебе все равно: спят ли они или вовсе уходят. Марии никогда не было все равно. Она не переносила безразличия. Так и не научившись говорить в пустоту, требовала от слушателей внимания и отдачи.

– Реальная безопасность страны – понятие более широкое, чем безопасность границ или наличие ядерного оружия, – повысив голос, перешла она к заключению. – Обеспечение национальной безопасности требует экономической и социальной защищенности каждого человека. Коррумпированная и неэффективная власть и бедный народ – два фактора потенциальной угрозы. Можно сколько угодно говорить о внешних угрозах, но основные проблемы – внутри нас! – выдержала паузу. – Спасибо за внимание. Я завершила доклад.

Собственно, теперь должно начаться обсуждение. Ее речь была тщательно подготовлена: позади – несколько месяцев командной работы. Что скажут депутаты? Зацепило ли? Отнесутся ли серьезно?

– Что она тут делает?! – первым завопил депутат Зелинский, мгновенно перехватив внимание журналистов. С неухоженными, торчащими в разные стороны волосами, он напоминал ворона, изрядно потрепанного котами и дворниками. – Женщина обсуждает вопросы национальной безопасности! Ей место на кухне, детей рожать, а не глупости говорить!

Депутаты оживились, предвкушая веселье. Проснулись спящие, очнулись дремлющие. Обсуждение с космической скоростью превращалось в паршивое шоу.

– Я против этой концепции! – Зелинский замахал руками. – Мы не будем голосовать!

Почему «против» и почему «не будем» – осталось за кадром. Да и вряд ли сам депутат Зелинский мог бы объяснить свою позицию. Бросаться абсурдными фразами – его единственная роль. Не роль даже – так, эпизодический выход. «Антракт, негодяи!»

Многие видели в нем шута, но это не так. Шут – слуга царя, которому позволено кидать реплики, встающие костью в горле официальной власти. А этот – банальный комик, разыгрывающий кухонную мужицкую роль.

Мария подавила нахлынувшее раздражение, подчинившись закону политических джунглей: покажешь слабость – сожрут.

– Благодарю за комплимент, – спокойно произнесла она. – Мне, значит, рожать пора? А вы готовы помочь, господин Зелинский? Вас наконец посетила любовь?

Этот «хук справа» был опробован давно и не раз доказал свою эффективность. Большинство мужчин-политиков, цепляющих «женскую тему», стоило им напороться на открытый вызов, предпочитали закончить базар и скрыться в кустах. Приемчик сработал и в этот раз. Спрятанный внутри Зелинского диктофон с записью народных шуток сломался и захрипел; депутат закашлялся.

По залу прокатились смех и аплодисменты. Телевизионщики оживились. Можно было не сомневаться: перепалку покажут все телеканалы России. Интересно, останется ли хоть кусок от ее предыдущей речи? Мария перехватила взгляд спикера. Тот пожал плечами: а ты чего ждала? Что все будет иначе?

К сожалению, да. Да, черт возьми! Из месяца в месяц она ждет, что все изменится. Что парламентские выступления прекратят быть реалити-шоу, над которыми можно вдоволь поржать. Что журналистам захочется вникнуть в предложения депутатов, а не в их сексуальные взаимоотношения.

Ее изводил вечный массовый заказ: принизить роль парламента до телешоу в стиле «Аншлага», где пошлость является доминантой. Где полоскание простыней во благо рейтинга и яркой картинки считается лучшей забавой, если не смыслом профессии. Где серьезность обсуждения вопросов безопасности в стране зависит от пола докладчика…

– Уважаемые коллеги, – спикер наконец-то прервал смех в зале, – доклад заслушан. У кого есть поправки, вносите на комитетах. Итоговый документ рассмотрим после анализа поправок всех фракций.

Мария сошла с трибуны. Как и следовало ожидать, ее тут же обступили журналисты. Не меньший ажиотаж наблюдался вокруг господина Зелинского.

– Мария, вы согласны с Зелинским, что женщине нечего делать в парламенте?

– Вы действительно готовы сейчас рожать, в вашем-то возрасте?

– А если бы Зелинский объяснился вам в любви, вы бы ответили взаимностью?

Операторы лезли в лицо телекамерами. Журналисты подсовывали диктофоны.

Мария не стала объяснять, что, во-первых, в парламент незачем аккредитоваться тем, кого беспокоят вопросы женской эмансипации. На двух третях суши эта тема не актуальна уже полвека. В конце концов, недостойно для России быть мировой провинцией.

Во-вторых, если кому-то в двадцать пять кажется, что сорок – время думать не о любви, а о месте на кладбище, то не пойти бы ему куда-нибудь… в библиотеку, например…

В-третьих, такие вопросы подмачивают не ее репутацию, а репутацию журналистики. Подмачивают так, что ее не высушить уже ни одним «Индезитом». Некоторые журналисты превращают политику в скандальное шоу и незаметно сами уподобляются светским хроникерам.

Вместо всего этого, умного, многозначительного, она наигранно-кротко предложила:

– Может, все-таки поинтересуемся вопросами национальной безопасности?.. Вы все желтеете с такой скоростью, что люди точно решат, что мы – шоумены. С одной стороны – это правда. Но не вся.

Журналисты не скрывали разочарования. Скандальный материальчик уплывал из рук. Кто-то побежал к Зелинскому в надежде все же получить комментарий. Оставшись одна, Мария поспешно направилась к выходу. Машина ждала неподалеку.

– В Останкино? – Александр завел мотор.

– Да. У меня час времени. Хорошо бы успеть пообедать… Где-нибудь, где тихо. И людей поменьше, – произнесла она. Подумав, добавила: – А лучше там, где совсем их нет.

Автомобиль тронулся. На звонок мобильного Мария откликнулась с досадой:

– Да, я вас слушаю!

– Здравствуйте, – в ее жизнь ворвался мягкий голос Василия. – Я решил, что настало время назначить вам романтическое свидание…

Предложение застало Марию врасплох.

– Ушам своим не верю… Вы что, серьезно?

– Ну да… Мужчина должен иногда брать инициативу на себя, – со значением произнес он. – Есть одно местечко в Москве. Очень странное и для меня потаенное. Если у меня происходит поворотное событие, я всегда отправляюсь туда. Вам понравится. Приглашаю.

– А что, произошло что-то поворотное? – осторожно уточнила она.

– Но мы же договорились… – (Ах да! Он «встретил свою женщину»!) – Ну так что? У нас шанс есть?

Журналисты, Зелинский, спикер – все отлетели и вдруг показались Марии всего лишь плоскими картинками. Спикер – пиковый король в короткой мантии, Зелинский – надутый и обрюзгший трефовый валет, журналисты – разномастные карты небольшого достоинства. Василий предлагал на время забыть о них, отложить крапленую колоду и окунуться в другую жизнь. Мария не стала брать время на размышление:

– Я сейчас еду в Останкино – интервью в прямом эфире. Это ненадолго. Через два часа освобожусь…

– О’кей. – От неожиданно скорого согласия у Василия перехватило дыхание. – Я заберу вас у Останкино через два часа.