Проклятая любовь лорда Байрона. Леди Каролина Лэм - Наталья Павлищева Страница 12

Над ухом Аннабеллы раздался голос Каро:

— Тебе понравился Байрон?

— Я его не видела.

— Как?

— Вокруг него слишком много дам, не пробиваться же сквозь толпу.

Каролина тихонько рассмеялась:

— Узнаю Аннабеллу. Смотри, вот сидит. Представить его тебе?

Аннабелла проследила за ее взглядом и увидела лицо, которое забыть уже не смогла. Байрон красив, так красив, что у Аннабеллы даже замерло дыхание. На ее счастье, певица закончила очередной вокализ и пришлось аплодировать.

— Нет, спасибо.

— Хорошо, позже, — кивнула Каролина и поспешно отошла, не имея возможности дольше беседовать с кузиной.

А Аннабелла осталась, исподтишка наблюдая за поэтом. Невысок ростом, хром (но об этом она уже знала), красив, как бог. Бледное лицо с большими проникновенными глазами, чуть изогнутые в презрительном высокомерии губы, они выдают желчность его натуры так же, как глаза внутреннее беспокойство. Байрон словно постоянно проверял, не остался ли кто-то не охваченный обожанием к нему. Аннабелла все верно поняла — Байрон одновременно страдал от всеобщего внимания, презирая восторженную толпу, готовую стелиться у его ног, и жаждал этого восторга, ревниво наблюдая, чтобы кто-то не остался в стороне.

В какой-то момент его глаза встретились с глазами симпатичной, очень непохожей на остальных девушки. Круглое лицо, свежее, румяное, что выдавало в ней провинциалку, немного плотная, но точеная фигурка невысокого роста, но главное, взгляд — пытливый и умный. Девушка не пищала от восторга при виде кумира, даже не подошла, а потом Байрон и вовсе потерял ее из вида.

«Наверное, чья-то компаньонка», — решил для себя поэт. Его быстро отвлекли, вокруг слишком много восторженных поклонниц, чтобы замечать неприветливую, не слишком красивую особу. К тому же у Байрона был в разгаре роман с очаровательной Каро.

Вечером Аннабелла долго не спала, пытаясь разобраться в своих мыслях и чувствах. Она не желала вставать в ряды неистовых поклонниц поэта, сама мысль о том, чтобы вместе с другими, которых девушка считала много ниже себя интеллектуально, приветствовать Байрона, была ее неприятна. Но старавшаяся быть честной с собой, Аннабелла оказалась вынуждена признать, что поэт сильно заинтересовал ее. В дневнике появилась запись:

«Я не намерена приносить себя в жертву храму Чайльд Гарольда, но не откажусь от этого знакомства, если оно произойдет так, как я хочу».

Однако если бы кто-то спросил ее, как же она представляет себе это знакомство, Аннабелла, пожалуй, не ответила бы. Она и сама не понимала, чувствуя только, что поэт ей интересен, что у него благородная натура, но что-то заставляет Байрона скрывать, даже отталкивать добрые, хорошие черты этой натуры. Где-то глубоко внутри зрела мысль, что именно она могла бы помочь поэту исправить свой нрав, возродить то разумное и светлое, что в нем есть, словно вытащить самого Байрона из оболочки циника Чайльд Гарольда, доказать поэту, что он сам не таков.

Аннабелла была очень самоуверенной особой, считавшей себя способной перевоспитать такую личность, как Байрон. Он желчен, ему скучно, он не приемлет и осуждает то общество, в котором вынужден вращаться?

Девушка была совершенно права, Байрон желчен, потому что многое не так, как ему хотелось бы.

Ему скучно, потому что развитому, искреннему и независимому уму и впрямь скучно в пустой болтовне большинства гостиных.

Он осуждал общество, в котором проводил большую часть времени.

Но от этого же общества он получал львиную долю восторгов, бдительно следя, чтобы не оставалось равнодушных. Именно потому Байрон заметил саму Аннабеллу, поскольку неземной красотой пленить его девушка явно не могла. Равнодушие мисс Милбэнк, ее нежелание быть в восторженной толпе поклонниц пробудило интерес поэта.

Однако Аннабелла не поняла еще одной важной особенности: сам Байрон, отдавая издателю текст поэмы, прекрасно понимал, что публика немедленно поставит знак равенства между скептиком-героем и им самим. Конечно, так и случилось, публика немедленно приписала все достоинства и недостатки Чайльд Гарольда самому Джорджу, наградила его мрачностью, склонностью к уединению, отрицанию всех удовольствий мира и загадочностью. Даже его физический недостаток «работал» на популярность героя и поэмы.

Что оставалось делать автору? Не разочаровывать публику, одновременно презирая ее, а, значит, соответствовать своему герою. Презирать всех лорд не мог, но нашлась немалая часть светского общества, достаточно пустая и бездельная, на которую поэт вполне мог излить свое презрение и негодование. В глубине души Байрон прекрасно понимал, что обожание не вечно, Лондон не способен любить долго, вслед за немыслимой популярностью и восторгами обязательно придет в лучшем случае равнодушное забвение, в худшем — столь же немыслимое осуждение. Общество всегда найдет за что.

К сожалению, поэт был прав, именно это и произошло. Но тогда до остракизма и осуждения было еще очень далеко, Байрон купался во всеобщем восхищении, невольно отмечая таких, как Аннабелла, тем более, их было совсем немного.

В отличие от Каролины, которая любила в Байроне именно Чайльд Гарольда, Аннабелла интуитивно, еще не понимая до конца, уловила разницу между автором и героем и так же интуитивно пожелала освободить Байрона от оков Чайльд Гарольда. Возможно, заглавный герой был одной из ипостасей самого поэта, которую тот, не в силах с ней справиться, выставил на всеобщее обозрение.

Пока Байрон еще купался в обожании (его или героя — не всегда понятно), но уже росло внутреннее недовольство и желание освободиться от оболочки. Мисс Милбэнк уловила это, но посчитала просто борьбой доброго и злого в характере Байрона, приписывая себе роль возможной спасительницы. Это было слишком самонадеянно, но мисс Милбэнк в себе уверена всегда.

Знать бы ей тогда, к какой беде приведет это стремление переделать согласно своим убеждениям всех и вся, может, и выбрала бы Августа Фостера с его министерским постом?

Знакомство состоялось через пару дней на вечере в доме леди Купер, дочери леди Мельбурн, и прошло именно так, как желала мисс Милбэнк. Байрон был застенчив, вовсе не стремился находиться в центре внимания, а о самой девушке спросил у приятеля Мура:

— Чья-то компаньонка?

Мур оживился:

— Нет, это богатая наследница. Женившись на ней, можно спасти Ньюстед.

— Женившись? Я вовсе не об этом спрашивал. Необычная девушка.

Мур пожал плечами, ему совсем не нравились девицы вроде Аннабеллы Милбэнк — самоуверенные и строго судившие всех и все. Правда, и те, что висли на Байроне и визжали от восторга, тоже не нравились. Но если уж выбирать ради приданого, то лучше вот такая самоуверенная особа, которая по крайней мере не сядет за карточный стол и не станет наставлять ветвистые рога, хотя терпеть ее бесконечные наставления будет очень трудно.