Это мое дело! - Надежда Мамаева Страница 12

После чего напоказ хлюпнул носом.

– Значит, ты слабак и сопляк! – парировала я. – Поэтому выгул собак будет тренировать твою силу воли и укреплять дух!

– Ы-ы-ы, – взвыл мелкий, – все вы, женщины, одинаковые!

И он драматично уставился в потолок.

– Жень, что случилось? – озадачилась я, присев на край кровати.

Сначала брат не хотел говорить, но потом раскололся. Надо же… Тактика допроса свидетелей и обвиняемых работает и в стенах родного дома.

– Я Наташке диван в ее комнате помог передвинуть? Помог! Кабель проложил? Проложил! Электрический чайник починил? Починил! А она мне даже после этого спасибо не дал… не поцеловала! – исправился мелкий паршивец в последний момент.

Хотя какой он мелкий? Вовсю бреется. Да и с Наташей они уже год как встречаются.

– А ты был готов к поцелую сразу весь? – насмешливо поинтересовалась я.

– Конечно! – хохотнул Жека, поняв, что его «поцелуй» не прокатил. – И в кармане, и в кошельке все нужное было! – Он ловко увернулся от подзатыльника. – С запасом!

– Эх, Жека, – вздохнула я. – Мне бы твои проблемы…

– Совсем никак с работой?

Я лишь помотала головой.

– Ладно, погуляю с этими монстрами. – Брат отклеился от кровати, цапнул поводки и пошлепал на выход. Остановился в дверях и добавил: – У тебя получится. Ты сильная. Ты способна вынести все!

– Ага, подчистую. Только стены оставлю! – хмыкнула я, изобразив, как закидываю за плечи мешок грабителя.

Дверь хлопнула, оставив меня одну в комнате братца. Ну как в комнате… Они у нас с Жекой были чисто номинальными. Когда-то одну детскую с двумя окнами разделили пополам гипсокартонной перегородкой, поставили двери. И получились две крохотные комнаты. В каждую из них вмещались кровать, одностворчатый шкаф-пенал и столик у окна. В моей царила чистота, а вот у Жеки… Братец, похоже, считал, что всякий уважающий себя мужик должен превратить свою обитель в берлогу.

Сгребя кружки, я отнесла их на кухню. Вернулась обратно, собрала носки из самых неожиданных мест и кинула их в стирку. С носками у Жеки творилось нечто странное. После первого же выгула из пары оставался только один. Куда исчезал второй – загадка. Но мама нашла выход: начала покупать абсолютно одинаковые. И из какой пары носок, сразу стало неважно. Бери два и надевай, все равно ж ничем не отличаются.

Разгребать залежи бесполезных ископаемых я не рискнула. Братец как-то умудрялся в них ориентироваться, а после одной из моих уборок долго вопил на всю квартиру, что ничего теперь не может найти.

Заварив чай, я села за ноут, чтобы снова ловить приличного работодателя. А чем еще заняться в вечер воскресенья?

К обеду понедельника я обзвонила сначала приличных, потом не очень приличных… И наконец поняла: вакансии хоть и есть, но сачком (то есть резюме) машу не я одна. И большинство мест уже занято.

Взгляд все чаще останавливался на телефоне. Может, стоит воспользоваться предложением профессора? Пока и там кого-нибудь не взяли. Я набрала номер.

Гудок. Второй. Третий.

И наконец приятный баритон произнес:

– Добрый день.

Голос мне показался смутно знакомым. Но где?.. Когда?..

– Здравствуйте, Феликс!

Идиотская ситуация! Отчество-то я не спросила. Сам Исаак Абрамович назвал его Феликсом. И еще «хорошим мальчиком». А этому «мальчику», похоже, сейчас за тридцать.

– Меня зовут Татьяна Серебрянская. Ваш номер мне дал Исаак Абрамович…

– Ужель та самая Татьяна? – в цитате Пушкина сквозил неприкрытый сарказм.

– Что уронила в речку мяч? – ему в тон ответила я.

Не с его именем над чужими посмеиваться. У, железный Феликс!

– Ну, реакция у вас неплохая, как и чувство юмора, – усмехнулись в трубке. – Жду вас сегодня в пять по адресу…

Он продиктовал так быстро, что мне оставалось только запомнить. И отключился.

Я записала улицу, номер дома и название фирмы. И хотя я примерно представляла, где это, все же полезла смотреть карту. Как говорится, доверься памяти, но втихаря загугли.

Без пятнадцати пять я уже была в офисе «Граты», современном, стильном и светлом.

На ресепшен стояла не моя ровесница, а дама в возрасте. Стройная, элегантная, с осанкой бывшей балерины.

– Пройдите в приемную, – произнесла она звонким сопрано, глядя на меня поверх пенсне, отчего ее лоб пробороздили морщинки. – Вас ждут.

Я зашагала по коридору, чувствуя спиной пристальный взгляд. Ну, взгляд не пуля – дырки между лопаток не пробьет. В приемной обнаружилась еще одна дама в возрасте, на этот раз примечательных габаритов.

– Татьяна Серебрянская? – спросила она.

Кивнула, и мне указали на одну из трех дверей.

Я постучалась, обозначив свое присутствие. Но когда шагнула внутрь и увидела затылок мужчины, стоявшего лицом к окну и что-то говорившего по телефону, под ложечкой засосало. Ну вот хоть бы раз мое дурное предчувствие меня обмануло и вступило в сговор с желаемым.

Брюнет обернулся, так и не договорив: «Входит…» Мы уставились друг на друга, как две совы. У меня сейчас так точно глаза были не только большие, но и навыкате.

– Вы?

– Вы!

Возглас был столь слаженным, будто мы с брюнетом его репетировали. Я рефлекторно схватилась за ручку двери, пытаясь дать задний ход. Не тут-то было. Феликс, он же Фил, он же «хороший мальчик» и адвокат, у которого отбили клиента (пусть отбили не всего целиком, а только мозги), резко скомандовал:

– Стоять!!!

Потянуло послушно гавкнуть и вильнуть хвостом.

– Садитесь!

Наверняка имел в виду стул, но мне захотелось присесть вот прямо у дверей. А что? Очень даже удобный порог, на отличном расстоянии от уже навряд ли моего работодателя.

Между тем брюнет двинулся в наступление.

А я тихонечко начала пятиться по стеночке, по стеночке… Брюнет сменил направление, заставив и меня вильнуть. В общем, загнал он меня таки на стул.

– Мне очень хочется попросить прощения за случившееся… – вежливо начала я, глядя на абсолютно непрошибаемую мину «хорошего мальчика».

И тут заметила, что глаза его не просто смеялись, а откровенно потешались надо мной! Я не выдержала и ехидно продолжила:

– В свое оправдание могу сказать, что в то утро луна была полной, на календаре – пятница тринадцатого, и вообще я и сковородка остались без присмотра…

По губам Феликса скользнула улыбка. Улыбка. Не гримаса. Не рык. Не палец, молчаливо указывающий на дверь… Значит, еще не все потеряно. Увы, случившегося не изменишь. И если этот брюнет решит сделаться моим начальником, я возражать не стану. Пусть будет начальником. Очень славно и роскошно.