Тайная жизнь моего мужа - Татьяна Тронина Страница 12

– Так ты меня бросаешь?!

У Игната совсем уже опустились руки. Он чувствовал себя абсолютно выпотрошенным.

– Да, – мрачно произнес он. – Ладно, если тебе так легче, если ты готова только таким образом рассматривать эту ситуацию, то я тебя бросаю.

Он покинул комнату, тихо закрыл дверь за собой, затем, по коридору – во двор. Гравий хрустел под ногами. Стукнула калитка.

Игнат уходил из этого дома навсегда.

Вернулся в дом своей матери, там, не раздеваясь, лег на кровать. В комнате, которая была когда-то его детской, а теперь мать приспособила ее под кладовку, забив почти до потолка разным хламом. Но кровать сыну оставила. Вот именно в этой комнате, на этой кровати, и спал Игнат, когда Даша выставляла его из дома, на время его болезней.

«Во что я превратился, кем стал? – думал Игнат, уставившись в темноту и даже не моргая. – Я ж не человек, не мужик вообще. Чего я сегодня привязался к бедной Алисе, твердил ей – проснись да проснись… Это ж я сплю наяву, у меня летаргия уже годами, даже десятилетиями длится. У меня ничего нет, кроме моей работы, и я никому не нужен. Ни родной матери, ни любимой женщине. Они мне нужны, да, я для них худо-бедно, но старался, только вот это была игра в одни ворота. А чего бы мне не уехать отсюда, например?»

Дарья пусть сама крутится – не жена она. Тем более никто у нее не болеет и не умирает в семье, к счастью, с детьми тоже все в порядке. Платить за образование Люды, которое той самой не нужно? Затем за образование Маши, мечтающей о карьере дизайнера-модельера и при этом даже занавески не способной подшить? Потом за Колю платить, который наушники из ушей не вынимает и все время в телефоне?

Может быть, самое правильное – перестать спонсировать этот бардак? Тогда люди, возможно, задумаются о своей жизни, как-то изменят ее… Недаром же говорят, что путь в ад устлан благими намерениями. Игнат оплачивал все «хотелки» детей Дарьи, и Дарьины в том числе, а они относились к этому как к чему-то само собой разумеющемуся. И не задумывались о своем будущем. Игнат их своей помощью просто развращал.

Вообще, Люда, она хоть раз сказала спасибо Игнату, оплачивающему ее институт? Хоть один одобрительный смайлик ему в мессенджер, после оплаты всех ее счетов, прислала?

Нет.

А Игнат ей ни слова в упрек. Из серии зачем ждать благодарности, мужик же, должен…

Не должен.

И своей матери, Ларисе Игоревне, он тоже ничего не должен.

Она отдала всё Роману, вот пусть тот за ней и присматривает на старости лет.

Надо уехать отсюда. Как можно дальше. Благо, с его профессией Игнат теперь везде нужен. Квартиру могут предоставить, это смотря где место искать, либо можно самому впрячься в ипотеку. А смысл платить за образование чужих детей, которые и спасибо никогда скажут, чтобы потом, на старости лет, без кола и двора оказаться на улице, поскольку и законной жены тоже не было? Это в том случае, если Дарья, как и предрекает, умрет раньше Игната… Ее дети запросто выгонят Игната на улицу…

Лариса Игоревна не пропадет. Потому что Роман свою мачеху не бросит. Побоится потерять репутацию всеобщего благодетеля. В спину Игната соседи плюнут, конечно, из серии – как же так, сбежал, родную мать оставил… Ну, во-первых, мать пока еще ого-го, а в случае чего Роман – да, да, Роман, ее пасынок обожаемый – пусть о ней хлопочет.

Кому наследство отдали, тот и должен «дохаживать» завещателя.

Если Игнат уедет из Кострова, его все осудят. Но никто, по большому счету, от его отъезда не пострадает. Не должен пострадать.

Собственно, после окончания мединститута вообще не надо было возвращаться в этот город. Игнату предлагали остаться в Москве, помочь с жильем, но нет, он, дурак, рванул в Костров, в эту глухомань, где ему даже родная мать не рада.

А все из-за Алисы.

Ему двадцать один год исполнился, когда он приехал на каникулы в Костров, надо было кое-какую справку для института оформить… А тут – свадьба сводного брата, Романа, материного любимчика.

Вот тогда Игнат в первый раз увидел ее.

Больше всего Алиса напоминала ангела. Небесной красоты девочка. Синие глаза, темные волосы до пояса, не тяжелые на вид, не прямой плетью падающие вниз, а легкие, вьющиеся слегка… Маленький вздернутый нос, рот вишенкой… вишенкой?.. Боже, какие пошлые слова, насколько бессмысленно описывать эту красоту в привычных терминах!

Да дело не во внешности Алисы даже, а в том, как она смотрела, как двигалась, говорила… Игнат не мог долго ею любоваться, каждый раз у него начинало перехватывать горло, и он отворачивался. Но без нее, без Алисы – воздуха как будто вообще не хватало.

Дышать. Дышать! Кажется, именно после того лета он всерьез задумался о своей дальнейшей специализации, связанной вот с этим – с дыханием. Как человеку получить возможность дышать легко и свободно.

«Дышу тобой, я дышу только тобой, милая…»

Игнат вернулся в Костров после окончания учебы в медицинском институте. И с изумлением обнаружил, что Алиса никак не изменилась. Она осталась все такой же прекрасной и юной. И она искренне любила Романа, и братец ее тоже, даром что на двадцать один год старше жены. И все у них было хорошо, у этих двоих… и, в общем, надо было валить из Кострова, но Игнат так и не смог этого сделать.

Как без нее, без Алисы, дышать? Как существовать без этой чудесной девушки, которая словно не от мира сего?

А вот так. Молча. Надо! Надо силой заставить себя уехать отсюда.

Навсегда.

…Игнат, когда осознал, наконец, все это, смог уснуть. С мыслью, что вот завтра он встанет, соберет свои вещи, и отправится в поликлинику, там напишет заявление об уходе. Главврач, Семеныч, будет резко против, тут и гадать не надо. Но, с другой стороны, Семеныч – старый друг, он поймет. Возможно, отпустит, и отпустит сразу. Нет, а если все-таки заставит отработать, пока замену искать будет, то можно перебраться в гостиницу, там перекантоваться. Главное, больше не возвращаться к матери.

Какой-то грохот вдруг.

Игнат открыл глаза, пытаясь понять, где он и что происходит. Не сразу сообразил, что он у матери дома сейчас, поскольку вчера расстался с Дарьей. Потом вспомнил еще, что собирается увольняться из поликлиники и уезжать из Кострова.

Стон.

Игнат вскочил, побежал на половину матери. Обнаружил Ларису Игоревну лежащей на полу, в шелковом домашнем халатике. Рядом – опрокинутый стул. Тут же валялась лейка, вокруг растекалась лужица воды.

Судя по всему, мать собралась полить свой любимый цветок, который висел довольно высоко на стене в кашпо, залезла на стул и грохнулась.

– Ну где ты там? – простонала мать. – Не дождешься… «Скорую» вызывай.

– Мам, дай сам посмотрю… где болит?

– Не трогай меня, – яростно отмахнулась та. – Вызывай «скорую», я сказала.