Дорога к свободе - Джулия Романтик Страница 12

Скромный лофт, в котором я поселился теперь, достался мне за мизерные деньги и нравился гораздо больше. Я обустроил помещение под свой вкус: двуспальный матрас на полу, низкие тумбочки, барная стойка вместо стола, пара столешниц и табуреток, ржавый холодильник и давно неиспользованная плита – вот и вся моя квартира, не считая дверей в маленькую ванную комнату и на крышу. Я разбросал везде холсты, краски, кисточки, карандаши и другие сокровища художника.

В такой атмосфере я чувствовал комфорт; процитирую Эйнштейна: «Только дурак нуждается в порядке – гений господствует над хаосом». К тому же квартира находилась на окраине города, недалеко от моего любимого парка с прудом, а на крышу можно было выйти без проблем, чтобы перекурить или посмотреть на редкие для столицы звезды. Я сразу полюбил это место.

Кому понадобилось тревожить меня? В таком состоянии я никому не был рад. Голова раскалывалась, страшно считать выпитые за выходной бутылки. Я не алкоголик (все алкоголики так говорят, но я умел остановиться), дело в том, что все воскресенье меня преследовал образ Яны. Сначала я сопротивлялся, набрасывал от скуки ее черты и бросал карандаши в дальний угол комнаты: я ненавидел рисовать по памяти, мне необходимы живые эмоции. И я долго искал информацию о Яне. Безрезультатно – я не знал ее фамилию. Ей же, если бы она захотела, найти меня удалось бы проще. «Яна», «рекламное агентство», «девушка» не дало никаких результатов. Но вряд ли Яна искала меня. Я злился, рисовал, снова злился, а образы сероглазой брюнетки приходили в голову, словно яркие видения. В итоге я решил заглушить непонятное состояние алкоголем. Авось, Яна покинет мои мысли. Я редко пил, поэтому на пару бутылок организм отреагировал особенно бурно. А Яну я так и не забыл.

Потирая глаза и спотыкаясь, я достиг двери, в которую не переставали колотить. И не уходят же! Дверь во всю стену, из железа, поддалась не с первого раза. Я шагнул в коридор и тут же прикрыл лицо ладонью, чтобы не испепелить незваного гостя взглядом, будто я Медуза Горгона.

– Мать вашу, неужели человек не имеет право на отдых в собственном доме?! – проворчал я, убирая руку от лица. – Что вам надо?!

– В собственном доме, Костик? Хм... Мило звучит. Но твой дом не здесь.

Когда я посмотрел на гостя… гостью, то слабо спросил:

– Мария?

Я не ожидал, да и не хотел ее видеть. Хотя, чему я удивляюсь, Эдуард не отличался молчаливостью, а благодаря связям сотрудники компании «Пейнт» могли найти меня даже в канализации. Только осторожность, частое перемещение и поддельные документы спасали меня от таких визитов, пока я не принял решение вернуться в Москву. Я был готов к встрече с руководством «Пейнт» и жалел только о том, в каком виде Мария застала меня: сонный, небритый, полуголый, с похмелья.

Годы никак не повлияли на Марию. Она по-прежнему была красива и сексуальна, пленяла ароматом дорогих духов, томным взглядом карих глаз и внушительным декольте. Черные волосы кудрями спадали с ее плеч, а короткое красное платье подчеркивало привлекательные изгибы тела. Образ соблазнительны дополняли высокие сапоги, белоснежное пальто и шелковый шарф. Принарядилась для встречи со мной? Это разозлило. Неужели за четыре года она не могла найти нового мальчика, который…

– Эдуард не ошибся, – Мария улыбнулась, разговаривая со мной, как и всегда, медовым голосом. – Годы не изменили тебя, если только сделали горячее. – Она посмотрела на мой голый торс, и я пожалел, что не нашел футболку. – Ты словно дорогое вино, да, Костик? – Мария без приглашения прошла в квартиру, за ней тянулся шлейф «Гуччи» и лжи.

– Меня зовут Константин, – сказал я, пытаясь не реагировать на широкий вырез ее платья. – Это мое полное имя, и я предпочитаю, чтобы меня называли именно так. Зачем ты пришла?

– Ну, не злись, – Мария надула губы, на миг она стала чертовски милой, а я вспомнил, за что полюбил ее… когда-то… очень давно. – Я здесь, ты здесь. Какая разница, что будет потом?

– Большая, – отрезал я, попятившись назад.

И ей совести хватает приходить ко мне! Флиртовать со мной! После всего…

– Мне казалось, я ясно выразил в разговоре с Эдуардом свое мнение по поводу компании «Пейнт».

– Я не Эдуард.

– Это видно, – без тени улыбки я смотрел на гостью. – У него хватило мозгов понять и исчезнуть. Чего ты хочешь? Чтобы я трахнул тебя? – Я выплюнул слова, вздрогнув. Никогда прежде я не осмеливался разговаривать с Марией в подобном тоне. «Костя» боготворил эту женщину, и сейчас от нее не ускользнули перемены.

– И все-таки ты другой…

– Да, я поумнел.

Мария огляделась, желая присесть, но садиться, кроме матраса и пары ободранных табуретов, было некуда, а это явно ниже ее королевского достоинства. Вздохнув, Мария улыбнулась, а в ее глазах появился недобрый огонек.

– Что ты несешь?! – возмущенно воскликнула она. – «Трахнуть». Где ты жил последние четыре года? В притоне?

– Разве я не прав? – скрестив руки на груди, парировал я. – По-моему, этим мы и занимались: я трахал тебя, а ты – мою душу.

– Что ж, верно, – без прежнего кокетства сказала Мария. – Ты поумнел.

– Держу пари, Эдуард сказал «нет». Ну? Испробуем мою кровать?

Холод в моем голосе не вязался с пожаром в сердце. Пять лет назад я так сильно полюбил Марию, что теперь ненависть была всепоглощающей, отравляя мой талант, а также мое настоящее и, вероятно, мое будущее. Мария заставила юношу-художника повзрослеть и стать мужчиной-творцом, она хотела, чтобы я был похож на нее – мечтал о деньгах и власти, – а я сопротивлялся и выбрал лучше сгореть, чем погаснуть. Я стал свободным, но ненависть не отпускала, потому свобода была горькой. Одиночество, отчаянье, боль – это убивало. Спасет ли кто-нибудь мою душу?

– Константин, я хочу, чтобы ты вернулся в «Пейнт». – Покладистый тон и флирт окончательно уступили деловому тону, Мария перестала скрывать, что вновь собирается меня использовать. Она говорила об этом прямо и серьезно: – Мы терпим убытки, мне даже пришлось открыть другую фирму – рекламное агентство.

Я скривил губы и посмотрел ей в глаза. Она серьезно?

– Я серьезно.

– Убирайся, – я устало покачал головой и поднял с пола бутылку красного вина. – Я серьезно.

Мария смерила меня взглядом, каким одаривают неразумных детей. Она до сих пор считала: я никуда не денусь и ничего без нее не смогу. Что ж, я приехал чтобы доказать, как она ошибается.

Мария, вопреки моим желаниям, отправилась в иную от выхода сторону – к холсту с новым рисунком.

– Эдуард предупреждал, что ты поведешь себя, будто подросток, но я хочу, чтобы ты подумал над моим предложением, – мягко стелила Мария. Я слушал ее, а внутри росло горькое отчаянье. – Мы можем пересмотреть условия, дать тебе больше свободы. Подумай хорошенько, что ты теряешь… вновь. – Она, подобно морской сирене, сладко пропела: – Деньги, возможности, славу и… меня.