Мобильные связи - Мария Арбатова Страница 11

Прелесть истории состояла в том, что через пару дней я услышала от Вени громко рассказанную историю про романтическое спасение девушки, которое вполне может закончиться… чем-то еще более романтическим… и содрогнулась от жалости к нему…

Второе катание происходило в похожей логике. Веня заманил меня с подружкой в гости именно круизом. Ради этого пришлось три часа сидеть за столом в бессмысленном окружении и выслушивать Венины тексты. Наконец горячее было поглощено, и компания из десяти человек цепочкой потянулась в сторону пирса с фруктами, сладостями и бутылками. Мне с подружкой, начинающим психологом, было совершенно неясно, почему круиз должен был опираться на такое количество жратвы, но остальная компания не видела в этом ничего странного. Когда публика разместилась на палубе, расставив рюмки и тарелки, Веня гордо взмахнул головой и сказал: «Ну, с богом…»

Представились бескрайние просторы, наполненные акулами, пиратами, дельфинами, сиренами и штормами. И показалось, вот оно, настоящее… ради которого население внутримосковского побережья круглосуточно делает деньги, ненавидя это занятие; подставляет друзей и теряет любимых; рискует жизнью и честью, чтобы потом однажды… на яхте-красавице, стоимостью от ста тысяч долларов, понюхать морского ветра, испытать себя в приключениях, наполнить все клеточки тела густым драйвом и вкусить желанной свободы.

Яхта вздрогнула и рванула в сумерки, Веня подставил мелким брызгам горделивый профиль, Беби налила себе шампанского, парочки обнялись на палубе, а мы с подружкой приготовились к настоящему кайфу, но… минут через двадцать яхта остановилась, Беби потянулась за ломтиком ананаса, пары с палубы попросили передать им тарелку с тортом, а мы с подружкой обиженно переглянулись.

– Чего стоим? – строго спросила я Веню.

– Приехали, – торжествующе пояснил Веня. – Это наш Манхэттен.

Мы торчали в сумерках круглой акватории, над которой сверкали огнями совковые силуэты высоток Серебряного Бора.

– А дальше? – завопили мы с подружкой.

– А дальше нельзя. Дальше шлюзы, там надо специальное время выбирать, пропуск и ваще… ты посмотри, какая красота! – упорствовал Веня.

– Подожди-подожди, так вы сюда в основном и мотаетесь?

– Да, это наше место… здесь все яхтсмены друг друга знают.

– И что вы тут делаете?

– Ну… Едим, пьем, разговариваем… Если бы ты пришла с любимым мужчиной, могла бы воспользоваться каютой внизу.

– Подожди-подожди, но зачем тащиться через пару станций метро на яхте, чтобы заниматься в каюте сексом?

– Романтично…

Мы с подружкой переглянулись.

– Покупать яхту, чтобы пить, жрать и заниматься в ней сексом в двадцати минутах от дома?

– Ну, яхты покупают занятые люди, им на Канары плавать некогда, они туда летают… – поднял бровь Веня, полагая, что подружка не спросит у меня, его это яхта или дали поносить.

– Символ «новорусской» жизни. Знаем «почем» – не можем ни за какие деньги купить информацию «зачем»… – вздохнула подружка.

Веня отошел покрутиться к столам, потом вернулся со скорбным видом, сильно приняв коньяка. Оглядел звездное небо, сел возле нас с подругой на пол и многозначительно начал:

– Если бы ты знала, как мне ненавистен этот мир, в котором все решают деньги… как одиноко и невостребованно я чувствую себя посреди этих особняков и яхт! Как хочется все бросить и уехать на простое понятное дело! Например, на войну…

При слове «война» из Вениных уст сразу захотелось выйти вон, но выйти было некуда, разве что в прохладную темную воду Серебряного Бора. А Веню развозило все больше и больше, в ход пошел весь набор «о доблестях, о подвигах, о славе…». Я сместилась к столу с шампанским. Беби, проходя мимо и услышав очередное «когда я беру в руки „Калашников“…», брезгливо переступила через Венины ноги и составила мне компанию. Финал оставалось выслушать подружке, начинающему психологу, и это было для нее хорошей практикой… поскольку подобную пургу будут нести девять десятых из ее будущих состоятельных клиентов мужского пола.

Веня сидел на полу и чувствовал себя Печориным, хотя не дотягивал даже до Грушницкого. Похолодало. Было пора ехать, но его никак нельзя было вернуть в вертикальное и работоспособное состояние. Тут из темноты вырвался шумливый катер с шумливыми пассажирами. Он подобрался к нам практически вплотную, и оттуда возник Венин сосед Туркин. Тот самый, из-под которого ему досталась неблагодарная Беби. Тот самый, на которого Веня изо всех сил пытался быть похожим, поскольку Туркин был таким же великовозрастным уродом, не понимающим, куда он и как, как и Веня, но смотрелся при этом более плейбойски.

Ходил в белых штанах, ездил в машине с номером, называющимся «Костик», ежедневно находил по Интернету девушку и перед тем, как ее оприходовать, демонстрировал всему населению яхт-клуба. За этим, понятно, стояла своя душераздирающая история про то, как Костика не по делу посадили, а жена тут же смылась с деньгами. И вместо жены Веня вынимал и выкупал Костика из мест не столь отдаленных, где ему отбили почки и, видимо, часть мозгов.

По всему периметру Костика было написано: «Все бабы суки, а я – клевый!» И на эту незатейливую надпись активно бросались маленькие девочки из неблагополучных семей, считающие большой удачей покататься на иномарке и поночевать в домике на берегу реки.

Костик был вполне милый и доброжелательный, хотя такой же бессмысленный, как и Веня. Отношения в этой паре складывались так, что Веня в свои сорок хотел быть Костиком, а Костик в свои сорок хотел быть двадцатилетним обалдуем без единой мысли. И у него это иногда вполне получалось.

Итак, Костик, принявший на своем катере со своей компанией не меньше, чем Веня на своем катере со своей компанией, орал удалую песню, таращился мутным взором, долго решал, перелезать к нам или оставаться в катере, и наконец отплыл по вине большой волны от соседней яхты.

На следующий день, дав себе слово больше никогда не участвовать в плавательных сюжетах яхт-клуба, я краем уха услышала, как Веня описывал наш маршрут сотрудницам офиса. Ясное дело, что наша яхта была самой крутой во всей акватории, а наши напитки и ананасы самыми алкогольными и ананасными, но в центре действа на катере возник догонявший нас Туркин и, увидев Беби возле Вени, устроил страшную сцену, так что, если бы не волна, отнесшая катер, быть кровавой вендетте… Поймав мое выражение лица, вдруг вспомнил, что я находилась ровно в эпицентре событий, и обиженно вскрикнул:

– И что, что ты была там? Ты могла не все видеть!..

Напоминать, что Бебина машина через день стояла у Вениного дома, а Туркин заходил к ним каждый день, было бестактно и бессмысленно. Ведь Вене очень хотелось увести Беби у Туркина, потому что это делало его немного Туркиным. Ведь Веня так хотел быть Туркиным! Ну если не Туркиным, то хоть кем-нибудь!..

…Итак, к презентации в «Метелице» Веня подогнал штук восемь американских раритетов, собравшихся с нами в путь. На концерт явились все звезды, планировавшие отправиться по лабиринту российских дорог. Повара полностью отдались горячему. Официанты разложили все салаты и нарезали все фрукты. Кондитеры выложились на именинном торте. Количество прессы превысило мыслимые размеры. Но накладки начались с первого аккорда.