Секреты - Даниэла Стил

Солнечные лучи, отражаясь от стен домов, вспыхивали яркимиискрами огней, словно рассыпанные по айсбергу бриллианты. Сверкающая белизнаслепила. Сабина, обнаженная, лежала в шезлонге на солярии под жаркими лучамилос-анджелесского солнца. Кожа ее, смазанная маслом для загара, блестящая, ужеприобрела медово-золотистый оттенок. Позже она спустится вниз, в бассейн, чтобынемного остыть, но сначала надо соблюсти привычный ритуал. Каждое утро Сабиназагорает, лежа на спине, при этом свою роскошную гриву светлых волос онабережет от солнца, глаза тоже прикрывает тампонами; лицо она смазывает кремом ипокрывает влажной салфеткой, чтобы не проявились незаметные шрамы отпрошлогодней пластической операции. По той же причине кусочками увлажненноймарли прикрыты груди. Сабина перенесла три очень удачные пластические операции.Первую — в тридцать восемь лет, просто чтобы разгладить небольшую морщинкумежду бровями и подтянуть веки. Вторую — в сорок один год, тогда хирургиувеличили ее грудь, придав ей полноту и идеальную форму, которой не было даже вшестнадцать лет. Последняя операция, сделанная год назад, несколько повторялапервую, была так же чуть-чуть подтянута кожа над ушами. Когда у Сабинывыдавался хороший день, она выглядела на тридцать пять, если выдавался отличный— на тридцать один, а в глазке камеры порой и того моложе… порой… если работалхороший оператор. Сабине Куорлс было сорок пять лет. Ее тело было совершенно.Каждое утро она в течение часа делала зарядку, три раза в неделю посещаламассаж, ежедневно пополудни плавала и ходила пешком две мили. Именно ходилапешком, а не бегала трусцой. Она не была дурой. Не для того же она потратилапять тысяч на свой бюст, чтобы от бега по бетону Беверли-Хиллз он снова обвис.

Сабина носила платья с глубоким вырезом, демонстрируяпредмет своей гордости — покрытое медовым загаром тело без всяких следоввозраста. Юбки у нее также были с высоким разрезом, и на то была вескаяпричина. Большинство женщин готовы были бы отдать полжизни за такие ноги, как уСабины. Ими ее одарила не пластическая хирургия. Ими ее одарил Бог. Он вообщеодарил ее многим. Пожалуй, он был более чем щедр по отношению к Мэри ЭлизабетРэлстон, родившейся в Хантингтоне почти полвека назад. Ее отец был шахтером, амать — официанткой в закусочной, которую посещали в основном водителигрузовиков и над которой всю ночь мерцала неоновая надпись: «КАФЕ». Отец МэриЭлизабет умер, когда ей было девять лет, мать потом еще три раза в течение семилет выходила замуж, похоронила еще двоих мужей, а затем и сама умерла, когдадочери было семнадцать. Ничто больше не держало Мэри Элизабет в Хантингтоне,она села в автобус и направилась в Нью-Йорк. Фактически в тот день МэриЭлизабет Рэлстон умерла. В Нью-Йорке она стала Вирджинией Хэрлоу — такойпсевдоним ей тогда показался эффектным. Какое-то время она зарабатывала нажизнь профессией манекенщицы, потом попала в кордебалет одного внебродвейногошоу и думала, что достигла пика своих жизненных возможностей, пока кто-то,когда ей был двадцать один год, не предложил роль в кино. В то время волосы унее были черными как смоль. Она тщательно красила их, чтобы замаскировать болеесветлый цвет у корней и подчеркнуть зеленый цвет своих миндалевидных глаз. Длясъемок в фильме ей не выдали костюм, а, наоборот, велели раздеться вместе сдвумя другими девушками и парнем в ужасно холодном складском павильоне в НижнемИст-Сайде. Это была роль, о которой она больше и вспоминать не желала. Никогда.Жизнь Вирджинии Хэрлоу оказалась даже короче, чем жизнь Мэри Элизабет Рэлстон.Была еще пара подобных ролей, работа в стриптизе в Вест-Сайде, но она быладостаточно умной, чтобы понять бесперспективность подобных занятий.

Новый псевдоним — Сабина Куорлс — попался ей на страницахоставленного кем-то в раздевалке журнала; сэкономленных денег хватило на билетдо Лос-Анджелеса. Ей было двадцать четыре, и она знала, что время почтиупущено. Почти, но не совсем. Черную краску для волос она оставила в Нью-Йоркеи покорять Калифорнию прибыла блондинкой. В течение трех недель она сняла себекомнату и подобрала агента. О своем опыте работы в кинематографе Нью-Йорка онадаже не заикалась. То было частью другой жизни, жизни, которую она хотелапоскорее забыть. Сабина Куорлс — с этим псевдонимом она больше не расставалась— обладала счастливым умением забывать все неприятное: жизнь в шахтерскомпоселке, притон со стриптизом в Нью-Йорке, дешевые порнофильмы, в которых онаснималась в Нижнем Ист-Сайде. В Лос-Анджелесе она сначала работала фотомоделью,снялась в нескольких рекламных роликах, пробовалась на студии«Метро-Голдвин-Майер» и «XX век — Фоке» и меньше чем через шесть месяцевполучила роль в очень приличном фильме. Потом были еще три эпизодические роли,прежде чем попалась настоящая, большая. К двадцати шести годам лицо Сабины былоуже хорошо знакомо многим режиссерам. Ее игра не потрясала мир, но и не былаплоха; агент нашел педагога, который помогал ей, если возникали сложности. Поего рекомендации Сабине удалось получить еще несколько ролей. Когда ейисполнилось двадцать восемь, ее имя и лицо были уже знакомы публике; еепресс-секретарь следил за тем, чтобы материалы о ней регулярно появлялись вгазетах. Случалось, она флиртовала с мужчинами-кинозвездами, а в тридцать лет унее был роман с одним из популярнейших голливудских актеров. Шансы ее значительноувеличились после того, как она сыграла с ним в одном из фильмов. Успех стоилСабине большого труда. Конечно, отчасти он был связан с тем, что она поройготова была снять с себя немного больше, чем другие, но при этом она в концеконцов действительно научилась играть. В тридцать с небольшим Сабина нанекоторое время исчезла, а затем снова появилась в сильно разрекламированномфильме, который, по общему мнению, должен был сделать ее звездой. Так непроизошло, но ее имя еще прочнее запечатлелось в сознании зрителей, появились иновые роли — лучше прежних.

Сабина Куорлс упорно работала, чтобы добиться того, чего онадобилась. В сорок пять она отнюдь не была на вершине успеха, но ее знали вГолливуде, да и любители кино по всей стране, после минутного раздумья,вспоминали эту актрису: «А-а… да, да… знаю… кажется, она играла в…» Тутследовал неопределенный взгляд, а потом на лице мужчин появлялась хитраяулыбка, выражение похоти. Она была женщиной такого рода, с которыми мужчинымечтают переспать, хотя сама с возрастом стала на удивление разборчивой. СабинаКуорлс обладала завидной выдержкой и неутомимостью. Она держала под контролемвсе свои дела и контракты, ежедневно звонила своему агенту, упорно работала надролями и при этом была легкой в общении.

Сабина Куорлс не была примадонной, она была кинозвездой…второго плана, одной из тех, имена которых быстро появляются на небосклонеГолливуда и столь же быстро исчезают, уступая место более молодым. На СабинуКуорлс по-прежнему было приятно смотреть, и хотя ее имя не сулило большихкассовых сборов, оно обещало хорошее настроение мужчинам, приходящим вкинотеатр. Ее привлекательность сейчас была ничуть не меньше, чем в молодыегоды. У мужчин при взгляде на нее появлялось желание протянуть к ней руку,прикоснуться. Сабине это нравилось, хотя позволяла она это делать оченьнемногим. Так или иначе, ее тело проложило и прокладывало далее ей путь куспеху.