Опасный мужчина - Бекки Баркер

Сьюзен услышала топот копыт, и сердце ее сразу же забилось чаще. Она в последний раз закрыла дверь дома Шейна, напоминая себе, что должна оставаться спокойной. Ей ни к чему было вглядываться, чтобы узнать одинокого всадника, приближающегося с головокружительной скоростью. Так мчаться мог только Люк Хэнчарт.

Она знала, что он приедет, и боялась этой встречи. Молодая женщина пошла к ступеням, расправив усталые плечи и выпрямив спину. Каждый мускул ее тела болезненно напрягся.

Люк подскакал к зеленой лужайке перед домом, увидел Сьюзен и натянул поводья. Гнев неудержимо разгорался в нем с той минуты, как он услышал, что она уезжает.

Узнать об этом от чужих людей уже само по себе было достаточно плохо, но вид фургона-перевозчика заставил Люка буквально закипеть от возмущения.

Он перевел коня на шаг, подъехал к крыльцу и остановился. Лошадь захрапела в изнеможении, кожаное седло заскрипело, потом все стихло. Наконец глаза Люка встретились с глазами Сьюзен, и словно искры полетели в разные стороны, когда он перестал сдерживать свою ярость.

— Что это, к черту, ты тут затеяла? — рявкнул он.

Казалось, гнев исходит из каждой клеточки его огромного тела.

Все он прекрасно знает, иначе вряд ли примчался бы сюда во весь опор, подумала Сьюзен. Люк присутствовал в офисе адвоката при оглашении завещания Шейна и превосходно знал, что его кузен оставил свою часть земли Хэнчартов Сьюзен, своей вдове. С определенными ограничениями, естественно. И если Люку не нравится, как она решила справляться с этими ограничениями, то уж тут он ничего сейчас не может поделать.

— Я уезжаю сегодня.

Сьюзен отвернулась, кивнула на фургон с вещами. Почти шесть месяцев ушло на то, чтобы привести дела в порядок после смерти Шейна от рака мозга в возрасте двадцати пяти лет.

Она не сожалела, что уезжает из этого дома, который делила с ним два тяжелых, полных боли года, но сердце просто разрывалось от мысли, что она круто меняет привычный образ жизни.

Тон Люка был мрачным, суровым.

— Я думал, ты уезжаешь не раньше, чем через две недели.

— Дочь Сэнди уже вернулась, так что Сэнди больше не нуждается в моих услугах, — объяснила Сьюзен.

— Мэттьюз говорит, ты согласилась продать землю ему. Лучше бы это не было правдой, — резко заявил он.

Сьюзен вздохнула. Даже из могилы Шейну удавалось терзать ее бедное сердце. Да, он оставил ей имение, но с такой кучей долгов! Он точно знал, что ей придется продать землю, и единственным условием завещания был запрет продавать ее членам семьи.

Дом и несколько сотен акров лучшей земли поместья Хэнчартов с запада граничили с землями Люка, с востока — с хозяйством Реймонда Мэттьюза. И они оба жаждали их купить.

Сьюзен хотела, чтобы земля вернулась в семью, но закон связывал ей руки. Шейн ненавидел Люка, своего двоюродного брата, и постарался, чтобы эта злоба пережила его. Так что, как бы ни тяжела была мысль о продаже земли Хэнчартов чужаку, но банк и кредиторы ждали своих денег, и уже достаточно долго…

— Ты знаешь, у меня нет иного выхода, — сказала Сьюзен.

— Земля стоит в три раза больше, чем он предлагает, — с жаром настаивал Люк.

— Я хочу столько, чтобы хватило расплатиться с долгами Шейна, — возразила она.

— Я выплачу долги, ты можешь сохранить свою проклятую собственность, — рявкнул он.

Она уже отвергла аналогичное предложение Люка, но Люк не собирался смириться с ее отказом.

— Мне не нужны одолжения и уж тем более милостыни, — огрызнулась она в ответ.

— Я не предлагаю ни того, ни другого, — резко ответил Люк. — Я буду платить тебе за право сохранить землю в семье. Моя цена была бы намного больше и ты знаешь это. Бумаги останутся на твое имя, и ты можешь продолжать жить здесь, сколько захочешь.

Внезапно холодок пополз по спине Сьюзен. Она не могла больше жить здесь, не могла выносить этот дом ни одного лишнего дня. Он был постоянным напоминанием о ее кошмарном замужестве.

— Даже если бумаги и останутся на мое имя, все равно это в высшей степени неэтично — позволить тебе оплачивать долги Шейна.

Люк снова выругался:

— Когда это стало неэтичным оплачивать медицинские счета двоюродных братьев?

Будь все долги исключительно медицинскими счетами, Сьюзен могла бы согласиться принять его помощь. Но земля была заложена, чтобы выплатить карточные долги.

Она не стала больше спорить, лишь взглянула Люку прямо в глаза и отрицательно покачала головой.

— Будь ты проклята, упрямая ослица, — вскипел он.

Большую часть своей жизни Люку приходилось отваживать женщин, которые охотились за его деньгами. Но вот сейчас, когда он по-настоящему хотел, чтобы женщина воспользовалась его состоянием, она наотрез отказалась.

— Ты подписала контракт?

— Я еще ни на что не согласилась, но завтра утром у меня назначена встреча с юристом.

Ее холодное безразличие к земле Хэнчартов казалось Люку непростительным. Он страстно любил землю, но понять это могли лишь немногие. Его корни уходили глубоко в техасскую землю. Ранчо было опорой под его ногами, воздухом, которым он дышал, его сердцем и душой. Никто и ничто не значило для него больше, за исключением разве что деда.

Люк считал себя главным хранителем этой земли, каким был до него его дед. И он намеревался передать ее следующему поколению в целости и сохранности.

— Ты собиралась уехать просто так, не сказав никому ни слова?

Обвинение больно укололо Сьюзен, хотя именно так она и намеревалась поступить.

— Я как раз собиралась к тебе.

Стальной взгляд Люка быстро обежал двор.

— Да? И где же твоя машина?

Она продала ее, чтобы собрать денег для переезда в Хьюстон, но гордость мешала ей признаться.

Выражение лица Сьюзен стало еще более упрямым, и Люк почувствовал, как его захлестнула новая волна гнева.

— Ее ты тоже продала?

Да, она продала грузовик Шейна, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Остаться без машины на этой необъятной, бескрайней земле было равносильно катастрофе. Но другого выбора для нее не существовало.

— В Хьюстоне машина мне не понадобится.

Сьюзен увидела, как Люк натянул поводья. Он продолжал, молча, смотреть на нее сверкающими глазами. Гнев и досада Люка нервировали ее, но она старалась достойно защищать свою точку зрения.

— Тогда встретимся дома.

Скрытая угроза, прозвучавшая в голосе Люка, расстроила ее. Сьюзен смутно надеялась, что он примет ее решение. Очевидно, она ошиблась. Надо было предвидеть, что он не смирится с потерей хоть малой части своего любимого ранчо.