Тайна фамильных бриллиантов - Мэри Элизабет Брэддон

Ост-Индский банкирский дом «Дунбар, Дунбар и Балдерби» был одним из самых богатых торговых домов в Лондоне, столь богатым, что напрасны были бы все усилия описывать его богатство. Судя по слухам, его капитал был баснословный. Контора находилась в узком, грязном переулке, выходившем на улицу Св. Вильяма и, конечно, не представляла ничего замечательного; но кладовые под конторой, простиравшиеся далеко под сводами церкви Св. Гундольфа, были, по преданию, наполнены бочками золотых монет, золотыми слитками, сложенными в ряды, как дрова, и огромным количеством железных шкафов с банковыми билетами, акциями, семейными бриллиантами и тысячами безделушек, из которых каждая стоила более годового жалованья бедного работника.

Фирма «Дунбар» была основана вскоре после поселения англичан в Индии. Она считалась одной из самых старых в Сити, и имена Дунбар и Дунбар с тех пор неизменно красовались на воротах и дверях конторы, несмотря на то, что время и смерть скосили многих представителей этой фирмы.

Последними хозяевами были два брата, Гюг и Персиваль Дунбары. Младший из них, Персиваль, недавно умер, восьмидесяти лет отроду, оставив сына своего, Генри Дунбара, единственным наследником громадного состояния.

Это состояние заключалось в великолепном поместье в Варвикшире, в другом, не менее великолепном, в Йоркшире, в барском доме на Портландской площади и в долге по банкирским делам. Доля эта была львиная — она составляла три четверти, которые прежде принадлежали обоим братьям, но после смерти Персиваля перешли в руки Генри; последняя четверть принадлежала младшему товарищу, мистеру Балдерби, уже пожилому человеку с большим семейством и красивым домом в Клапом-Коммоне.

Вечером 5 августа 1850 года три человека сидели в конторе «Дунбар, Дунбар и Балдерби» в переулке Св. Гундольфа: это были мистер Балдерби, кассир Клемент Остин и приказчик, старик лет шестидесяти пяти, преданный и усердный слуга фирмы с самого его детства.

Приказчика звали Самсон Вильмот. Он действительно был стар, но казался еще старше на вид. Седые волосы его ниспадали длинными прядями на воротник зеленого пальто, которое он никогда не снимал, хотя лето было в самом разгаре и все жаловались на духоту. Лицо его было покрыто морщинами и глаза очень плохо видели. Он был очень слаб, руки у него постоянно тряслись. С ним было уже два удара, и он знал, что третьего ему не пережить.

Он, однако, не боялся смерти, ибо его жизнь была невеселая: вечно занятый, вечно за работой, он не знал ни семейного счастья, ни общественных развлечений. Самсон Вильмот был человек недурной, честный, совестливый, работящий, аккуратный. Жил в очень скромной квартире, недалеко от конторы, и каждое воскресенье ходил два раза в церковь Св. Гундольфа.

Трое описанных нами лиц собрались в комнате за конторой для обсуждения важного вопроса — встречи нового хозяина, Генри Дунбара.

Этот Генри Дунбар не был в Англии тридцать пять лет, и никто из служащих в конторе, кроме Самсона Вильмота, его не видывал.

Он уехал в Калькутту тридцать пять лет тому назад и с тех пор служил в индийском агентстве банкирского дома — прежде как простой приказчик, а потом как глава и распорядитель. Он был послан в Индию отцом для искупления ужасного проступка, омрачившего его юность.

Генри Дунбар или, лучше сказать, человек, который помогал ему, сделал фальшивые векселя на имя одного из своих товарищей офицеров, на три тысячи фунтов. Эти векселя были признаны и уплачены богатыми банкирами. Персиваль Дунбар с радостью отдал три тысячи фунтов, чтобы спасти честь своего сына. То, что было бы названо преступлением, если б виновный был бедняк, сочли проступком. Блестящий молодой корнет проиграл большое пари и, не имея денег, предпочел подделать подпись своего приятеля, чем не заплатить долга. Какое же это преступление? Это проступок, и более ничего.

Его помощник, подделавший подпись, был младшим братом Самсона Вильмота. За несколько месяцев до этого он поступил на службу в контору в качестве комиссионера. Ему было всего девятнадцать лет, и потому он легко попал под влияние блестящего корнета.

Маклер, дисконтировавший вексель, тотчас открыл его подложность, но он знал, что деньги верны.

Вексель был дан лордом Адольфусом Ванлормом Генри Дунбару, и маклер знал, что хотя подпись первого была фальшивая, зато подпись последнего была истинная и господа Дунбар и Дунбар не захотят видеть своего наследника в уголовном суде.

Дело обошлось без всякого шума и скандала. Деньги по векселю были уплачены, но блестящий корнет был обязан выйти в отставку и начать жизнь сызнова в качестве младшего приказчика в калькуттской конторе дома Дунбар. Это был страшный удар гордому, надменному молодому человеку.

Мистер Балдерби, Клемент Остин и Самсон Вильмот, сидя в задней комнате банка, вспоминали эту старую историю.

— Я никогда не видел Генри Дунбара, — сказал Балдерби. — Как вы знаете, Вильмот, я пришел на работу в фирму через десять лет после его отъезда в Индию. Но я слышал эту историю, еще будучи простым приказчиком, от своих товарищей.

— Я не думаю, чтоб вы знали всю правду об этом деле, — отвечал Вильмот, судорожно сжимая в руках табакерку и платок. — Я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь, кроме меня, знал всю правду; а я помню эту историю, словно она случилась вчера, нет, даже лучше, чем я помню то, что случилось несколько дней тому назад.

— Так расскажите нам эту историю, Самсон, — сказал Балдерби. — Генри Дунбар возвращается в Англию, и потому нам не мешает знать всю правду о его прошлой жизни. Мы тогда узнаем лучше, что за человек наш новый начальник.