Обманчивая внешность - Линн Рэй Харрис

Закария Скотт не любил вечеринки. Когда-то он был душой компании, но чуть больше года назад все изменилось.

Засунув руки в карманы брюк, Зак нахмурился. Он думал, что поездка с подругой на Сицилию на свадьбу будет для него пустячным делом. Свадьба расстроилась, но прием все равно состоялся. Стоя в дальнем конце бального зала, он гадал, куда запропастилась Тэйлор Кармайкл и может ли он ускользнуть, отправив ей текстовое сообщение с извинениями.

После тяжелой ночи у него болела голова. Ему снова приснился кошмар, в котором были выстрелы, взрывы и падающие самолеты.

Ничто так не способно изменить приоритеты человека, как его участие в боевых действиях. С тех пор как его самолет был сбит на вражеской территории, благотворительные мероприятия, официальные приемы и торжественные обеды, которые раньше были частью его обыденной жизни, стали для него настоящей пыткой.

Вот только теперь ему стало сложнее с них ускользать, нежели раньше. Ведь теперь он не только Закария Джеймс Скотт Четвертый, сын американского сенатора и будущий руководитель крупной фармацевтической компании, но и герой, вернувшийся с войны.

С тех пор как он был спасен в результате спецоперации, все участники которой погибли, он стал настоящей знаменитостью. Пресса не давала ему проходу. Он знал, что одна из причин этого состоит в том, что его отец постоянно использовал историю его спасения в своих публичных выступлениях. Закария Джей Скотт Третий не мог предать забвению историю, которая могла работать на его политическую популярность.

Его сын исполнил свой долг, хотя мог выбрать для себя более легкий путь. Он предпочел служение родине собственному благополучию. Зак мог бы запросто сидеть в роскошном кабинете в «Скотт фармасьютикалз» и распоряжаться огромными деньгами, а не летать на реактивных самолетах в зоны военных действий, но пилотирование самолетов было его призванием.

Оно было неотъемлемой частью его жизни до крушения, результатом которого стали мучительные головные боли, сделавшие его непригодным для полетов.

Все вокруг были в восторге от того, что он принимал участие в военных действиях и выжил, но он сам не считал, что сделал что-то выдающееся. Он не заслужил восторженных похвал и не хотел всеобщего внимания. По его собственному мнению, он провалился.

Но он не мог заставить людей не обращать на него внимания, поэтому улыбался на камеру, несмотря на чувство пустоты внутри. И чем хуже было у него на душе, тем сильнее становился интерес общественности к нему.

Впрочем, у этой популярности были и положительные стороны. Будучи руководителем «Скотт Фаундейшн», благотворительной организации, принадлежащей его семье, Зак помогал ветеранам обрести себя в мирной жизни. Большинство из них были морально опустошены, и им требовалось много времени и усилий, чтобы заново к ней приспособиться. Государственной поддержки было им недостаточно, и Зак поставил перед собой цель спасти от безысходности столько ветеранов, сколько сможет. Он делал это в память о тех мужественных парнях, которые погибли, спасая его.

Зак окинул взглядом бальный зал с приглушенным освещением. Сейчас внимание всех представителей сицилийской прессы было приковано не к нему, а к Алессандро Коретти, от которого сбежала невеста. Заку, уставшему от вспышек фотокамер и вопросов о его героическом прошлом, следовало наслаждаться минутами покоя, но он не мог расслабиться. Тэйлор не отвечала на его текстовые сообщения, и он беспокоился о ней. Она так волновалась перед встречей с режиссером и своим возвращением к актерской профессии.

Но он знал, что Тэйлор сильная женщина, и у нее все получится. Ей нужен этот фильм, поскольку она планирует пожертвовать свой гонорар реабилитационной клинике в Вашингтоне, где работает на общественных началах. Подумав о ее пациентах, страдающих от негативных последствий посттравматического стресса, о постоянной нехватке финансирования, он понял, что Тэйлор сделает все, чтобы получить эту роль.

Зак полез в карман за мобильным телефоном и, случайно достав вместе с ним небольшой крест на ленте, внутренне содрогнулся. Это была награда «За летные боевые заслуги», которую он получил по возвращении из афганской пустыни. Должно быть, это Тэйлор положила его туда, когда забирала из химчистки его смокинг. Он задумчиво провел пальцем по гравировке на кресте.

У него были и другие награды, о которых его отец постоянно упоминал в своих речах, но Зак хотел забыть об их существовании. Тэйлор настаивала на том, что он все их заслужил. Он знал, что она желала ему добра, но в такие минуты хотел ее придушить.

Зак набрал номер Тэйлор. Она не ответила, и его беспокойство усилилось. Он хотел убедиться, что у нее все в порядке, и покинуть этот зал. Народу становилось все больше, и шум усиливался.

Зак повернулся лицом к выходу в тот момент, когда диджей включил громкую музыку, и толпа отреагировала на это радостными возгласами. Мгновение спустя люстры погасли и включились стробоскопические лампы. Пульс Зака участился. Он прислонился к стене и глубоко задышал.

Это всего лишь вечеринка, напомнил он себе, но это не помогло. Вспышки не прекращались, люди продолжали кричать, и он больше не мог бороться с паникой.

Внезапно он снова оказался в траншее. Кругом была темнота. Звуки выстрелов и взрывов отзывались гулким эхом у него в ушах, и каждое нервное окончание в его теле было напряжено, как натянутая струна. Чувствуя во рту привкус песка и пыли, он закрыл глаза и тяжело сглотнул.

Его переполняли ярость и разочарование. Он хотел бороться, хотел встать, схватить оружие и помочь шестерым морским пехотинцам сдержать натиск врага. Но поскольку он сломал ногу, ему вкололи сильное обезболивающее, и он не мог пошевелиться.

Он лежал на дне траншеи, абсолютно беспомощный. Вдруг чья-то рука легла на его руку, скользнула вверх по его плечу, затем легонько коснулась его щеки. Это прикосновение вывело его из оцепенения.

Подчинившись инстинкту самосохранения, он схватил эту руку, и в следующую секунду рядом с ним раздался женский крик. Тогда он понял, что этот контакт не был вражеским нападением. Что тело, прижимающееся к его телу, облачено не в грубый камуфляж, а во что-то шелковистое.

Он заставил себя открыть глаза. Лампы по-прежнему вспыхивали и гасли. Его сердце продолжало бешено колотиться. Он часто заморгал и тряхнул головой. Неужели он не в пустыне? Неужели он не единственный, кто остался в живых в траншее?

Постепенно монотонный гул начал разделяться на отдельные звуки, и в конце концов Зак смог различить музыку, смех и громкие голоса. Уставившись на стену с дорогой облицовкой, он вдруг обнаружил, что прижимает к ней женщину, заломив ей руки. Она учащенно дышала.

– Прошу прощения, сэр, – произнесла она спокойнее, чем он ожидал. – Я не тот человек, за которого вы меня приняли.