И жили долго и счастливо - Пенни Маккаскер

Чейз Риордан поднялся на крыльцо ранчо, которое вот уже более двухсот лет принадлежало его семье. Прежде чем войти в дом, он, как всегда, остановился, чтобы очистить налипшую на ботинки грязь. Захлопнув за собой дверь, он снял потертую шляпу и сделал несколько шагов, чтобы повесить ее на старую вешалку, испокон веков стоявшую у задней двери. Вот уже тридцать два года Чейз каждый вечер привычным жестом забрасывал шляпу на вешалку, с тех пор как стал до нее доставать. Он никогда раньше не промахивался. До сегодняшнего вечера.

— Кто убрал вешалку? — взревел он, поднимая шляпу с пола.

— Я.

Чейз замер. Теплый голос был воплощением страсти. Он медленно выпрямился, открыв рот и внимательно оглядывая привычную обстановку в поисках того, кто совершил это вторжение. На девушке были полинявшие джинсы, которые подчеркивали ее стройные бедра и тонкую талию.

— Мистер Риордан?

Его взгляд метнулся к ее лицу и натолкнулся на глаза, мягче и нежнее которых он еще никогда не видел. Карие бархатные лучики таили в себе опасность, которую тут же почувствовал Чейз. Все его тело вдруг заныло, сердце бешено заколотилось, дыхание стало прерывистым, мысли спутались. Верхняя половина тела была словно парализована, зато нижняя пульсировала так, что Чейз почувствовал себя подростком, который совсем недавно понял значение слова «гормоны».

В тусклом свете заката Чейз изучал лицо, по форме напоминавшее сердце, пытаясь найти в нем изъяны. У нее были замечательно правильные черты лица, разве что слегка островатые, чтобы их можно было назвать красивыми в классическом понимании этого слова. Но она, казалось, светилась какой-то внутренней красотой и уверенностью.

На ней почти не было макияжа, но естественный матовый легкий румянец прекрасно оттенял ее лицо. Прямой, чуть изогнутый нос, полные зовущие губы, тяжелая копна мягких золотистых волос, которые свободно струились по ее спине. Может быть, на ком-то другом это выглядело бы неряшливо, но эффект был потрясающим. Кудри вились около шеи и щек, и это придавало девушке слегка растрепанный вид, как будто она только встала с постели. Эта мысль чуть не свела Чейза с ума.

Она протянула ему руку, на которую Чейз смущенно покосился, но не сдвинулся с места.

Он вдруг испугался, что одно прикосновение этих тонких пальцев лишит его последней возможности держать себя в руках. Он пытался убедить себя в том, что подобная реакция — лишь следствие длившегося уже достаточно долго воздержания, но это не помогало.

— Вы, наверное, хотите знать, кто я такая. — Ее глубокий, грудной голос был полон истомы.

— Прекратите! — выдохнул Чейз, злясь на себя за дрожь, которая сотрясала его тело, и на нее за то, что ей это доставляло видимое удовольствие. — Я уже знаю или по крайней мере догадываюсь, что вы собой представляете.

Озорной дразнящий огонек в ее глазах исчез вместе с улыбкой. Она опустила руку и гордо подняла голову:

— Неужели?

Дурацкое чувство раскаяния, нахлынувшее на него, когда она перестала улыбаться, разозлило Чейза еще больше.

— Вы не первая женщина, которая пытается поймать мужчину в свои сети. Черт возьми, вы даже не первая, кто пытается проделать это со мной. Я хочу сберечь время и нервы обоих и сказать, что я не собираюсь жениться. Никогда. Даже если вы не думали о браке и ищете очередную интрижку, забудьте об этом. Любой мужчина по достоинству оценит ваше тело, но я предпочитаю, чтобы инициатива исходила от меня.

— Вы либо жутко старомодны, либо несчастная любовь сделала вас таким психом.

Чейз хрипло рассмеялся:

— Любовь выдумали женщины и прекрасно используют это оружие в борьбе с мужчинами.

— Я не просила вас о любви или о чем-то подобном.

— Дорогая, достаточно услышать ваше прерывистое дыхание — его можно безошибочно принять за приглашение.

Она рассмеялась, и Чейз узнал, что такое настоящая пытка. Он хотел прижаться губами к этому улыбающемуся рту, попробовать на вкус ее смех, вдохнуть полные легкие ее дыхания. Он хотел почувствовать, как она загорится тем же огнем, что сжигал его.

— Я рада, что вы больше не сердитесь, мистер Риордан, — прожурчала она, ее глаза светились от удовольствия.

— Почему вы так решили? — прорычал он.

— Вы, конечно, дразните меня. Я вовсе не отношусь к женщинам, ради которых мужчины готовы броситься в пропасть.

Взгляд Чейза скользнул по ее телу, остановившись на груди, плохо скрываемой даже под свободным свитером. Неужели она напрашивается на комплимент? — удивленно подумал он. Пытается узнать, какое впечатление произвела? Неужели она заметила желание в его глазах? Ну уж нет, такого удовольствия он ей не доставит.

Прежде чем Чейз придумал, как бы пожестче ответить ей, его старый гордый кот Чарли появился на кухне и запрыгнул к ней на руки.

— Что вы сделали с моим котом? — спросил он, испугавшись чужого хриплого голоса, которым он это сказал.

— Ничего, — ответила она.

— Чарли ненавидит людей. Черт возьми, он меня-то терпит только потому, что я кормлю его.

Она улыбнулась в ответ, и это еще больше разозлило Чейза.

— Когда я вошла в дом, он шипел на меня как ненормальный, — сказала она. — Но вы же знаете, какие это любопытные животные. Я просто не обращала на него внимания, пока его самолюбие не взыграло и он сам не подошел ко мне. Мне стоило почесать его за ухом, чтобы мы подружились.

Она взглянула на Чейза из-под золотистых пушистых ресниц, окаймлявших ее прекрасные глаза, и запустила пальцы в мягкую кошачью шерсть.

— Говорят, хозяева очень похожи на своих питомцев. Скажите, мистер Риордан, вы перестанете на меня шипеть, если я почешу у вас за ухом?

Чарли урчал, как хорошо отлаженный мотор, и Чейз вполне понимал почему. Он сам готов был замурлыкать, хотя она еще пальцем к нему не прикоснулась.

Казалось, он давным-давно справился с тем, что называется желанием женщины, однако с этой девушкой держать себя в руках было выше его сил.

Конечно, ее тело могло и монаха заставить гореть адским пламенем, но Чейз всегда гордился своим умением следовать законам разума.

Даже в тусклом свете кухни он смог разглядеть, что на ней были фирменные джинсы, на шее блестела золотая цепочка, стоившая больше, чем месяц содержания его ранчо. В воздухе витал запах дорогих духов, а руки ее были белые и холеные.

Все в ней говорило о том, что она родилась и выросла в городе. На ранчо от нее будет мало толку. Если ему не удастся как можно скорее избавиться от нее, его тело ринется в ее объятия, несмотря на протест разума.