Извилистые тропы любви - Сьюзен Кросби

Машина ползла по крутому подъему на Волфбек-Ридж. Кэсси Миранда подрагивала от напряжения. Она сгорбилась над рулем и через лобовое стекло изучала окружающий пейзаж. Что за мрачные места, думала она, медленно продвигаясь вверх. Грозовые облака заволокли небо, и создавалось впечатление, что солнце никогда не появляется в этих краях.

Впереди показался дом. Устремленная ввысь конструкция из стекла и камня. На горизонте – великолепный вид на Сан-Франциско и на самый знаменитый в мире висячий мост «Золотые Ворота». Но обзор закрывает неухоженный лес, окружающий дом. Можно поклясться, что ни один лучик солнца не пробьется сквозь густую листву. Новый клиент Кэсси, очевидно, предпочитает ненормально замкнутую жизнь.

Кстати, она ничего не имела против эксцентричности. Если хочешь, чтобы каждый день над головой светило солнце и все было понятно и просто, – не стоит выбирать профессию детектива.

Кэсси припарковала автомобиль под огромным кривым деревом, взяла с пассажирского сиденья сумку и кожаную куртку и вышла из машины. Вокруг стояла тишина. Невероятная тишина. Даже птицы боялись петь. Кэсси медленно огляделась и надела куртку. По спине пробежали мурашки от стойкого ощущения, что за ней кто-то наблюдает.

Она высвободила косу из-под куртки и перебросила на спину, еще раз внимательно огляделась. Угрюмый парк вокруг, мрачный дом, высокие окна с витражами. Кто наблюдает за ней? Ее новый клиент? У него даже имя звучит таинственно – Хит Равен. [1]Кэсси попыталась представить его внешность. Ворон. Темный и загадочный. Скрывающийся от людей, от солнца, от мира. Почему?

Кэсси остановила свое сверхактивное воображение. Один из ее боссов в Лос-Анджелесе поручил ей расследовать дело об исчезновении человека. Она немедленно позвонила клиенту и договорилась о встрече. Он говорил вполне нормально. Кэсси успели заглянуть в Интернет, где быстро получила нужную информацию. Хит Равен – архитектор. Весьма востребованный. Конечно, у него могут быть странности. Но какие?

Она пошла к дому. Под ногами скрипел песок простой деревенской тропинки. Это был единственный звук, нарушавший оглушительную тишину.

Кэсси доверила своим инстинктам. А инстинкты кричали повернуть назад и бежать. Человек, живущий и такой глухомани, вытащит на поверхность ее собственных демонов. А она с таким трудом глубоко закопала их. Давным-давно. В этот момент отворилась большая деревянная дверь и на пороге, словно в раме, показался мужчина.

Кэсси поняла, что вполне правильно представляла его внешность. Темные волосы нуждались в стрижке. Угловатые черты, ясные зеленые глаза, оценивающий взгляд и измученный, отстраненный вид. Слишком худой, но костяк крепкий.

– Мисс Миранда? – Голос прозвучал вполне нормально. Но в глазах ни намека на улыбку.

– Да. Добрый день. – Она протянула ему свою визитку, в которой сообщалось, что она, Кэсси Миранда, состоит на службе в Департаменте расследований Американского Красного Креста.

– Я Хит Равен, – произнес он, отступая на шаг. – Входите, пожалуйста.

На нем голубые джинсы и красная рубашка поло. Все более чем нормально.

И в то же время все казалось ненормальным.

В доме стояла тишина, как в обитом войлоком подвале. Модной мебелью в гостиной, куда они вошли, похоже не пользовались. Камин никогда не зажигали. В огромные окна мог бы хлынуть поток света, но они были наглухо зашторены. В комнате было пасмурно. Уныло. Печально. Особенно печально. Будто дом пребывал в скорби.

Кэсси села на диван и достала блокнот и ручку. Хит стоял в нескольких шагах от нее.

– Кто пропал, мистер Равен? – спросила она.

– Мой ребенок. Пропал мой ребенок. – У него вздулись желваки от напряжения.

Его слова ударили Кэсси, словно пинок в живот. Этот случай не для ее департамента, им должна заниматься полиция. Она закрыла блокнот.

– Что говорит полиция?

Хит покачал головой.

– Не понимаю. Ребенок исчез…

– Исчезла женщина, которая носила моего ребенка. Она оставила записку. Полиция не берется за такие дела, потому что она ушла добровольно.

Злость кипела в его словах. На женщину или на полицию? В любом случае его не сложно понять.

– Могу я посмотреть записку?

Он вышел из комнаты, дав Кэсси возможность перевести дух, и через минуту вернулся с листком розовой бумаги.

– Вот. – Он протянул ей записку.

«Дорогой Хит, мне надо обдумать свои дела. Не пытайся найти меня. Позже я свяжусь с тобой. Ева». Явно не любовное письмо, подумала Кэсси.

– Когда вы его получили?

– Оно пришло по почте сегодня утром.

– Ева – ваша жена?

– Нет. Восемь месяцев назад мы… провели вместе одну ночь. Я предлагал ей выйти за меня замуж. Несколько раз. Она отказывалась. – Хит отошел от Кэсси.

– Почему она ушла?

– Я ничего ей не сделал. – Он резко обернулся. – Если вы решили, что я ее обидел…

– Я просто собираю факты.

Нетерпение Равена выплеснулось на поверхность. Он медленно выдохнул, пытаясь успокоиться, и провел руками по лицу.

– Вот моя история, – начал он. – Я не часто выхожу из дома. Обычно, когда мне что-нибудь нужно, приходят ко мне. Ева работала в качестве клерка у моих адвокатов. Она приносила мне бумаги, чтобы я их читал и подписывал. Один раз мы спали вместе. Всего один раз. Она забеременела.

– Когда она сообщила об этом?

– Через три недели. – Хит нервно ходил по комнате. Не останавливаясь, ни до чего не дотрагиваясь, он ходил как раненый зверь. Хищный зверь.

– Вы уверены, что ребенок ваш?

– У меня нет оснований думать по-другому, – после секундного колебания ответил он.

Судя по его тону, он не раз уже задавал себе этот вопрос. Надо быть дураком, чтобы не иметь сомнений, а Хит вовсе не походил на дурака.

– Хорошо. Были ли какие-то происшествия, которые могли вызвать у Евы желание исчезнуть?

– Никаких, – резко отрубил он. Хриплое поспешное слово свидетельствовало о кипящих эмоциях, готовых вырваться на поверхность. – Она не раз заезжала сюда. Сообщала мне о посещениях врача. Обычно мы немного разговаривали. Это все. Я никогда ничего не делал такого, что заставило бы ее бежать. Мы договорились, что разделим опеку над ребенком, как только он появится. У нас были вполне дружеские отношения.

Дружеские отношения! Какое странное определение, подумала Кэсси. О какой дружбе тут идет речь?