Репутация леди - Николь Берд

Боль пронзила висок словно кинжалом…

Она накатывала волнами, да такая сильная, что Мэдди почти теряла сознание. Тошнота подступала к горлу, и приходилось бороться за каждый глоток воздуха.

Мэдди надеялась, что, до того как она потеряет над собой контроль, удастся добраться до дома, но с каждой минутой слабела все больше. Спотыкаясь, она шла по заросшей травой тропинке, петлявшей между деревьями, пока дорогу не преградила опустившаяся почти до земли большая ветка. Мэдди с трудом ее отвела, и взору предстала заброшенная беседка. Ее остов четко вырисовывался на фоне темнеющего неба. Беседка возвышалась в центре луга, куда теперь лишь изредка наведывались зайцы или олени.

Как она могла забыть об этой полуразрушенной беседке? В более счастливые времена они с сестрами частенько сюда приходили с корзинками, наполненными сандвичами, ягодами и бутылками лимонада, и устраивали пикники.

Теперь от беседки осталась лишь чудом сохранившаяся крыша. Но она могла укрыть Мэдди от проливного дождя, от которого насквозь промокло легкое муслиновое платье. Впрочем, промокшего платья Мэдди не замечала, потому что боль в висках пересиливала все остальное. Мэдди покачнулась и почти рухнула на холодные поломанные плиты пола.

Сколько пройдет времени, пока ее хватятся и начнут искать? Отец предупреждал, чтобы она не ходила одна, без сопровождения, гулять в лес и на вересковую пустошь, но теперь, когда в доме осталось так мало слуг, Мэдди подумала, что у них и без нее много работы…

О! Как же болит голова!

Она обхватила голову руками, стараясь унять страшную муку, но боль не проходила, а, наоборот, все усиливалась. Господи, ну зачем она решила пойти сегодня в деревню? Почему именно сегодня стала жертвой своего недуга?

Все плыло перед глазами. Боль не отпускала. Легче умереть, чем терпеть такие мучения…

Сжавшись в комок, Мэдди подумала об этом и… потеряла сознание.

Первые капли дождя застали его, когда он отъехал от деревни всего на несколько миль. Надо было там заночевать, подумал Эйдриан. Но он не нашел в деревне ни одной приличной гостиницы, да и времени у него в запасе было не много. Надо оторваться от убийцы, который обладал сверхъестественной способностью неизменно нападать на след и гнаться по пятам, как бы Эйдриан ни старался от него скрыться.

Нет времени… Неплохая шутка. Подходящая эпитафия для надгробного камня на могиле.

Губы искривились в улыбке, больше похожей на гримасу. Тот, кто в последний раз улыбнулся ему в ответ, теперь покоится под мраморной плитой – возможно, с миром, но и с его, Эйдриана, пулей в груди.

Эйдриан продолжает жить с осколком его пули.

Странные штуки эти дуэли. Они так легко обрывают жизнь.

Однако жалость к самому себе была в данном случае непозволительной роскошью, тем более что и на нее у него времени не было.

Он взглянул на низкое, затянутое тучами небо. Пройдет еще несколько минут, и начнется дождь. Не просто дождь, а ливень. Словно в ответ на его мысли несколько тяжелых капель упали налицо. Эйдриан поднял воротник, надвинул пониже шляпу и приготовился к долгой и весьма неприятной дороге.

Однако огромный жеребец, отличавшийся скверным нравом, видимо, решил по-своему. Фыркнув, он нырнул в лес, поднимавшийся вдоль узкой дороги.

– Какого черта?

Эйдриан натянул поводья и попытался вернуть коня на дорогу, но было уже поздно. Этим животным вдруг овладел дьявол, такое с жеребцом иногда бывало. А может быть, ему просто не нравился проливной дождь.

– И почему тебе взбрело в голову, что эта дорога ведет к конюшне, дурачок? – спросил Эйдриан, будто конь мог ему ответить. Но самым странным было то, что жеребец время от времени бывал прав, выбирая правильную дорогу, когда его хозяин сбивался с пути.

Спустя несколько минут Эйдриан понял, что они едут по узкой, но хоженой тропе. Может быть, она приведет их к чьему-то дому и конюшне?

Если этот парк принадлежит какому-нибудь джентльмену, то его дела, по-видимому, не слишком хороши, подумал Эйдриан. Все так запущено…

И в этот момент он увидел признаки какого-то жилья. Домик прислуги? Нет, для этого он слишком мал. Подъехав ближе, Эйдриан обнаружил, что это всего лишь полуразрушенная беседка, где можно укрыться от солнца в погожий летний день. Сейчас оставалась лишь крыша, но под ней можно было спастись от дождя. Конь снова стал послушным и рысцой направился к беседке.

Эйдриан спешился и завел коня под крышу. Достав из-под седла попону, он накинул ее на коня, а потом насыпал в торбу горсть овса из седельной сумки. Только после этого Эйдриан обернулся и увидел лежавшего в тени беседки человека.

– Боже милостивый! – воскликнул он. Привязав коня к дальнему столбику беседки, Эйдриан решил посмотреть, кто же лежит на полу.

Это была молодая девушка. Ее насквозь промокшее муслиновое платье прилипло к телу – весьма привлекательному, как он не преминул заметить. Золотистые каштановые волосы мокрыми прядями облепили лицо – она, видимо, попала под дождь, глаза закрыты.

Может быть, она ранена?

Она лежала на боку, свернувшись калачиком, как младенец. Что-то в этой позе, а может быть, в выражении страдания на ее лице заставило его сердце сжаться. Она выглядела такой хрупкой, такой уязвимой и беспомощной. Щеки были мокрыми то ли от дождя, то ли от слез.

Что же с ней случилось?

Она была очень бледна. Он наклонился и дотронулся до ее руки. Рука оказалась холодной как лед.

Неужели она мертва?

Он был слишком встревожен, чтобы думать о приличиях, и приложил руку к ее груди, надеясь услышать биение сердца, и почувствовал безмерное облегчение, обнаружив, что сердце бьется ровно, что она дышит.

В другое время, если бы эта девушка чувствовала себя хорошо и захотела бы пофлиртовать, он не убрал бы руку с ее груди, но незнакомка была больна, а он не знал, что явилось причиной такого ее состояния. Одно было ясно – ей не следовало лежать на холодных плитах в мокром платье. Какими бы ни были ее болезни, их станет еще больше, если он ей не поможет, – у нее будет воспаление легких, и она умрет от застоя крови и лихорадки, как когда-то его мать.

Он не имел ни малейшего представления, где дом незнакомки. Он мог бы проехать дальше по тропе и найти более подходящее укрытие или вернуться в деревню, но солнце уже опустилось, стало быстро холодать. Нельзя оставлять ее одну в этой заброшенной беседке.

Поразмыслив всего минуту, он принял решение. Он подошел к своему коню и, усмехнувшись, стащил с него попону:

– Прости, старина, ей она нужнее.

Стряхнув попону, Эйдриан расстелил ее на полу беседки.