Весна для влюбленных - Светлана Лубенец

Я живу на улице Молодцова на северо-востоке Москвы. Я наливаю себе кофе в белую термокружку с черной коровой сбоку, кладу три ложки сахара, добавляю обезжиренное молоко и сыплю немного корицы сверху. Потом закрываю резиновой крышкой, завязываю хвост и иду на балкон.

Мне нравятся эти ленивые утренние часы на летних каникулах в будни, когда я остаюсь дома одна. Есть ряд приятных бессмысленных мелочей, которые я люблю делать просто так – потому что хочется.

Пить кокосовый сок из жестяной банки и смотреть клипы Пинк. Или есть жареный миндаль и сплетничать с Русланом ВКонтакте. Или пить кофе по утрам на балконе и смотреть на полупустой район. Мир прекрасен без людей.

Мы живем на десятом этаже в новом доме. Балкон выходит на юг. Если постараться и посмотреть налево, то в ясную погоду можно увидеть колесо обозрения на ВДНХ. Оно будет выглядывать на горизонте крошечным прозрачным полукругом. Если взять бинокль, то можно даже посчитать кабинки. А если совсем напрячь фантазию, то можно заметить, как они медленно движутся друг за другом.

Если смотреть прямо, то виден стадион, где парни играют в футбол по выходным, за ним будет школа, а еще чуть дальше – ряд домов на Ясном проезде – эта улица идет параллельно нашей. Свой район я знаю как свои пять пальцев.

А если еще немного напрячь фантазию и посмотреть направо, то где-то очень далеко на улице Королева будет стоять дом, где живет мой будущий парень – зеленоглазый Максим. Правда, он пока не знает об этом.

Мне шестнадцать лет, шесть из них я живу в этом районе. Раньше здесь жили мои бабушка с дедом. Недалеко от нашего нового дома, на Полярной, в старой пятиэтажке. Когда я пошла в пятый класс, мы поменялись квартирами. Бабушка с дедом переехали в Алтуфьево – в нашу квартиру, а мы – в пятиэтажку на Полярной. Они давно планировали этот обмен, а пятиэтажки планировали сносить в ближайшие годы. Бабушка настояла, чтобы мы переехали как можно раньше. Жителей пятиэтажек переселяли в новые современные дома в том же районе. Пришлось ждать почти пять лет.

Мы специально не делали ремонт, потому что не собирались жить в хрущевке долго. Квартира после переезда выглядела одиноко и сиротливо. Кое-где ободрались обои, на кухне обтрепался старый линолеум, где-то был поцарапан паркет, на стенах висели пыльные ковры, с дверей немного облезла краска, а нашей мебели оказалось слишком много для двух небольших комнат. В моей комнате у самых дверей мама решила поставить комод, которому не нашлось другого места. Он был под завязку набит прошлогодними книгами и кулинарными журналами. Дверь в комнату не получалось открыть полностью, а я часто со всей силы врезалась боком в комод, после чего неделю ходила с синяками. Но были и плюсы – в десять лет у меня впервые появилась своя комната. Тогда я поняла, что такое личное пространство, своя территория.

Несмотря на все это, мне нравилось жить там. Та квартира никогда не была мне чужой. С тех пор как я себя помню, родители каждые выходные отвозили меня к бабушке на два дня. Привозили в субботу утром, забирали в воскресенье вечером. С переездом в моей жизни почти ничего не изменилось. Я по-прежнему проводила выходные у бабушки, школу менять не стала – правда, ездить теперь приходилось по 40 минут в одну сторону и вставать на час раньше. Сначала трамвай 17, потом автобус, а потом еще пешком минут семь. И так каждый день в любую погоду. Первый месяц было тяжело, но я не жаловалась, а потом совсем привыкла. До сих пор так и езжу.

В новый дом мы переехали ровно год назад в июле. Окна кухни и моей комнаты выходят на улицу Молодцова. Проезжую часть почти не видно за ближними домами и деревьями. Если спуститься вниз, пройти по извилистой дорожке до автобусной остановки, перейти дорогу, повернуть направо и пройти быстрым шагом две-три минуты мимо линий электропередач, то можно выйти на асфальтированную дорожку в глубоких трещинах. Она идет наискосок и почти упирается в «Дом мебели».

Шесть лет назад, ровно за год до переезда, когда я перешла в четвертый класс, мы с дедом приходили сюда почти каждый день моих летних каникул. Мы вручную размечали трассу – 60 метров. У деда была карманная рулетка, а светло-зеленый мел мы таскали у бабушки. Я отмечала каждый метр на асфальте коротким штрихом, а каждые десять метров – длинным и цифрой.

Бегала я неважно. Была самой слабенькой среди одноклассниц. Дед решил тренировать меня, чтобы я была не хуже других, и осенью на уроках физры показала всем, чего стою. В школе мы сдавали три зачета: 30 метров, 60 метров и километр на время. Мои результаты до начала лета оставляли желать лучшего.

Я не верила, что тренировки деда мне помогут. Иногда мне было лень, иногда мы даже немного ругались. Дед смотрел на круглый железный секундомер, махал рукой, и я бежала изо всех сил. Не помню, сколько раз я пробегала эти 60 метров, но когда мы шли домой вечером, я еле передвигала ноги. Результаты улучшались медленно. Когда мне удалось пробежать трассу за десять секунд, дед купил мне банку пепси. Я была счастлива, хоть и без сил. Так мы шли, я медленно пила, а дед рассказывал, как раньше каждое утро делал пробежку по району. Вставал в шесть, бежал сначала вдоль Полярной, сворачивал на Молодцова, потом по Ясному проезду, а потом снова Полярная. Получался круг.