Вовлеченные в грех - Шерон Пейдж

Август 1815 г.

Энн Беддингтон в первый раз попыталась продать свое тело у стен королевского театра «Друри-Лейн». Она подошла к симпатичному черноволосому джентльмену, ничего не зная о нем даже понаслышке.

Он был благороден и добр. И молод, скорей всего лишь на несколько лет старше, чем она. Ей было семнадцать, а ему, как предположила Энн, примерно двадцать один. Даже отказавшись от ее услуг, он терпеливо улыбался. Каким-то образом он сразу понял, что она невинна и никогда прежде проституцией не занималась. Мужчина сунул в ее дрожащие руки пару монеток и приподнял подбородок Энн, чтобы взглянуть на нее.

Она никогда не смотрела мужчине прямо в глаза. Очи этого джентльмена в обрамлении пушистых черных ресниц напоминали фиолетовые ирисы. Цвет глаз казался настолько таинственным, что сам он походил на волшебника. Один взгляд, и Энн была околдована.

— Ангел мой, это занятие не для тебя, — решительно заявил незнакомец. — Ты невинна и мила, несмотря на весь этот маскарад. Возьми деньги и потрать их на дорогу домой.

Он решил, что она оставила свою семью в сельской местности и сбежала в Лондон или что приехала в город в поисках работы, как делали многие девушки. Но в случае с Энн все эти предположения были слишком далеки от истины.

Она зажала в ладони два соверена, смущенно принимая его милостыню, хотя была вполне готова отработать эти деньги. Однако, проглотив собственную гордость, Энн подхватила подол поношенных юбок и стремглав помчалась к постели матери.

Денег хватило ненадолго. Чтобы снять боль, матери требовалось слишком много настойки опия. В конце концов Энн все-таки пришлось заняться тем, от чего тот джентльмен пытался ее уберечь.

Теперь, спустя пять лет, Энн была готова сделать то, что ей не удалось в ту первую ночь у стен театра. Она собиралась убедить герцога Марча лечь с ней в постель.

На этот раз она находилась не в Лондоне. И на этот раз герцог был ее пленником, жертвой. Энн стояла в кабинете его охотничьего домика — особняка в графстве Лестершир, — держась за ручку двери. Прямо перед ней на ковре неуклюже растянулось обнаженное мускулистое и загорелое тело мужчины ростом более шести футов. Длинные ноги раскинуты в разные стороны, обнаженные ягодицы расслаблены, черные волосы беспорядочными волнами рассыпались по плечам. Под вытянутой рукой мужчины лежал пустой графин.

Казалось, он крепко спит.

У Энн дрогнуло сердце. Он потерял сознание? Она даже не могла сказать, дышит ли он, поскольку мужчина лежал на животе, повернув голову в противоположную от нее сторону.

Если он прикончил целый графин бренди, может, он умер? Этого Энн не знала. За время жизни в трущобах она достаточно повидала пьющих мужчин, но мог ли человеческий желудок вынести такое количество спиртного?

Энн оглянулась на дверь кабинета, которую прикрыла за собой, чтобы никто ее не увидел. Может, позвать странного, вселявшего ужас дворецкого, который встретил ее у дверей?

Это был горбун, у которого из ушей торчали пучки седых волос, а вместо передних зубов зияла огромная дыра. Он пытался прогнать ее. Энн проявила твердость, несмотря на мерзкий гогот, которым разразился этот человек, когда услышал, что она — подарок от графа Эштона и должна увидеть герцога немедленно.

Ей совсем не хотелось встречаться с дворецким еще раз.

Приподняв юбки, Энн поспешила к герцогу и склонилась над ним. Его лицо оказалось в тени, но Энн разглядела шрамы на его щеке, где пробивалась плотная черная щетина.

У него были мягкие полные губы, казавшиеся абсолютно неподвижными.

У Энн пересохло в горле. Она наклонилась ближе и почувствовала на своей щеке его дыхание. Потом он издал низкий храп, и Энн с облегчением хихикнула.

Может, разбудить его? Она давно работала проституткой, и ей ничего не стоило прикоснуться к мужскому телу. Только она не знала, что ей делать с герцогом, пребывавшим в бессознательном состоянии и не подозревавшим о ее вторжении в его дом.

Не вышвырнут ли ее пинком под зад после крика о помощи? А если дворецкий заподозрит, будто это она ударила герцога по голове? Энн вздрогнула. Хотя стоял конец августа, в комнате было сыро и прохладно. Энн стянула перчатки и кончиками пальцев коснулась загорелого плеча. Кожа была холодной на ощупь. На кресле валялось шелковое одеяло.

Энн осторожно положила одеяло на его крепкую спину и потянула вниз, чтобы прикрыть узкую талию, бедра, ягодицы и длинные ноги. Его ягодицы были крепче и круглее тех, что ей доводилось видеть раньше, а на длинных ногах проступали рельефные мышцы.

Любая женщина затрепетала бы от волнения, столкнувшись с такой мужественной красотой, но Энн дрожала больше от страха. Такой сильный мужчина мог легко причинить ей боль. Однажды, очень давно, он был добр к ней, однако теперь она намеревалась с помощью обмана проложить себе дорогу в его постель.

Сначала надо его разбудить. Энн осторожно коснулась пальцами его лба, чтобы убрать волосы. Густой локон упал на глаза…

Совершенно неожиданно его рука быстро взметнулась вперед и схватила ее за талию. В комнате раздался пронзительный визг. Ее визг.

Герцог двигался так быстро, что Энн даже представить себе не могла, что такое возможно. Он толкнул ее на пол, его крупные руки пригвоздили плечи Энн, и он мгновенно оседлал ее, прижав коленями ее юбки. Энн пристально посмотрела в его глаза. Они по-прежнему имели необыкновенный фиалковый цвет и казались такими же удивительными, как и пять лет назад.

— Ваша светлость, — с трудом прохрипела Энн. — Ваша светлость, я… я не собиралась причинить вам зло. Я — та женщина, которую прислал граф Эштон, — солгала Энн, молясь, чтобы он ей поверил. Лорд Эштон и не подозревал, что она подслушала, как он уговаривал поехать к герцогу ее подругу Кэт, у которой уже имелся покровитель.

Сердце герцога стучало рядом с ее грудью. Его взгляд по-прежнему был устремлен куда-то поверх ее головы. И глаза его совсем не выглядели поврежденными. И только из-за того, что он не смотрел на нее, можно было догадаться, что он слепой. Всем в Англии было известно: герой войны герцог Марч чудесным образом уцелел после штыкового ранения в голову, потеряв зрение, хотя должен был умереть. Где-то в его волосах скрывался глубокий шрам.

— Черт, — пробормотал герцог, опустив голову, и скатился с нее, тяжело приземлившись на полу. — Тебя прислал Эштон? Ты — та проститутка, которая, как он считает, исцелит меня, доставив удовольствие?

Энн вздрогнула. Ее все еще передергивало, когда она слышала слово «проститутка», хотя уже очень долгое время занималась этим. Герцог говорил таким пренебрежительным тоном, что у нее все всколыхнулось в желудке.

— Да, — стараясь говорить уверенно, ответила Энн. Так же дерзко, как и должна говорить любовница, которой заплатили.