Без ума от графа - Кристина Брук

Корнуолл, Англия, лето 1812 года

Тремя годами ранее

Выглянув в очередной раз из окна кареты, леди Розамунда наконец-то увидела — в первый раз — поместье Пендон-Плейс и еще больше поверила в свою счастливую звезду.

Главное здание, построенное в елизаветинском стиле, величественно возвышалось над всей округой. Это было массивное сооружение с готическими сводчатыми окнами и зубчатыми башенками; нежно-зеленые побеги плюща, украшавшие стены, смягчали его суровый облик.

От древнего, мрачного с виду здания, как это ни удивительно, веяло романтикой.

Приятные мурашки побежали по спине Розамунды. Сегодня должна была решиться ее судьба: она станет хозяйкой этого прекрасного поместья.

Розамунда провела пальцами по узорчатой крышке медальона, висевшего на шее, удержавшись от невольного желания открыть его. Сесили посмеялась бы над ней, мечтательно любующейся портретом ее жениха, Гриффина Девера, которого она еще не видела. Розамунда так хорошо изучила черты его лица, что оно словно стояло у нее перед глазами.

Ей приятно было думать о нем, хотя мысли ее омрачали некоторые опасения. Герцог Монфор, ее опекун, твердо решил: ее мужем станет не кто иной, как наследник поместья Пендон-Плейс. Скоро они дадут друг другу клятву верности, и она пойдет легкими быстрыми шагами по предначертанному ей пути.

Когда герцог предложил ей проехаться до поместья ее будущего мужа, Розамунду охватила столь бурная радость, что она буквально полетела в Корнуолл, не обращая внимания на долгий и утомительный путь.

Встанет ли Гриффин перед ней на колено, когда будет просить ее руки? Конечно, встанет и наденет ей на палец обручальное кольцо. Наверное, он также преподнесет ей букет фиалок, который сам нарвет для нее. Или стихи, свернутые в трубочку и перевязанные побегом лаванды.

Розамунда едва не рассмеялась от последней мысли. Окружавшие ее молодые люди писали очень плохие стихи. Впрочем, если Гриффин вздумает прошептать ей на ушко любовную оду, она выслушает ее благосклонно. Никаких усмешек, Боже упаси! Ради того, о чем она так мечтала, не так ли?

Может быть... Тут она зажмурила глаза от предвкушения. Может быть, он подхватит ее на руки и поцелует. Нежный томный любовный поцелуй. Или все произойдет вот как...

— Розамунда? Ты слышишь меня?

Пробужденная от грез, Розамунда взглянула на свою пятнадцатилетнюю кузину, леди Сесили Уэструдер.

— В чем дело, дорогая?

Сесили закатила глаза, состроив гримасу.

— Нет, вы только поглядите на нее! Она едет продавать свое тело и душу человеку, которого ни разу в жизни не видела, и что же? Сидит как ни в чем не бывало равнодушно-прекрасная, словно собралась в гости к старому знакомому.

— Хорошо, если у меня такой вид, ведь в душе я совсем не чувствую себя таковой. — Розамунда схватила кузину за руку. — Сесили, а что, если он не полюбит меня?

Сесили насмешливо фыркнула.

— Не полюбит? Тебя? Да ведь на свете нет такого человека, кто бы устоял против твоих чар. Даже герцог, твой опекун, тает как воск от одного твоего вида, хотя сердце у него холоднее, чем лед. — Она похлопала Розамунду по руке. — Гриффин Девер обязательно в тебя влюбится, точно так же как любой джентльмен, который когда-либо встречался с тобой.

Сесили выглянула из окна кареты.

— Ты веришь, что род Деверов происходит от пиратов? Может быть, где-нибудь на их земле закопано сокровище.

— Прошу тебя даже не заикаться о пиратах, когда будешь разговаривать с графом, — сказала Розамунда. — По слухам, он необычайно горд.

— С какой стати мне бояться какого-то старого графа, — возразила Сесили. — Я могу справиться не только с графом, но даже с герцогом.

С Сесили нельзя было не согласиться. Ее пятнадцатилетняя кузина, не по годам смышленая, по-видимому, не испытывала никаких трудностей, вращаясь в высшем свете, исполненном разных опасностей. Она не боялась самого герцога Монфора, ее опекуна. Смелость прелестной Сесили вызывала у Розамунды зависть. Наверняка Сесили очарует деда Гриффина.

Облака расступились, и солнечный свет ярко осветил приближавшееся поместье Пендон-Плейс. Древние серые стены засверкали серебром. Мрачное здание, словно по мановению волшебной палочки, мгновенно превратилось в чудесный замок для прекрасной принцессы. Сердце Розамунды охватила радость, ей хотелось как можно скорее попасть внутрь ее будущего дома.

Дорога сделала поворот, и Пендон-Плейс исчез из виду, загороженный деревьями парка. Ровные аллеи убегали в глубь ухоженного парка. Из-за деревьев выглянула, приподняв голову, лань золотистого цвета, она спокойно смотрела на проезжавший мимо экипаж. Розамунда вспомнила древнюю легенду об оленях, живших в огромном парке Пендон-Плейс, которая содержала страшное предсказание: род Деверов оборвется, как только погибнет последний олень.

Хруст гравия под колесами стих, и карета остановилась у главного входа. От волнения у Розамунды перехватило дыхание, сердце взволнованно забилось, словно собираясь выпрыгнуть из груди.

Наконец-то наступил тот самый момент, которого она так долго ждала.

Розамунда знала: нет ничего хуже, чем подслушивать чужие разговоры. При обычных обстоятельствах, услышав звуки разговора мужчин в библиотеке Пендон-Плейс, она повела бы себя с достоинством: либо дала знать о своем присутствии, либо ушла.

Но на ее манеры повлияло весьма странное положение, в котором она оказалась. Никто из семьи Девер не вышел встречать девушек. Герцог Монфор, ехавший впереди, должен был прибыть раньше, но его, как это ни странно, нигде не было видно. Дворецкий провел леди Розамунду и леди Сесили в предназначенные им покои и, попросив обождать, удалился.

Сесили, не став никого ждать, пошла гулять по всему дому, включая даже подвал, очевидно, с целью разыскать запрятанные сокровища. После ухода кузины прошло не меньше часа, прежде чем терпение Розамунды лопнуло, и она тоже решила выйти, чтобы осмотреться.

Коридор был пуст. Подойдя к неплотно притворенной двери библиотеки, она услышала мужские голоса, доносившиеся из-за дверей. Опершись о стену, обитую зеленым шелком, она прислонила ухо к щели и прислушалась.

Она сразу узнала протяжный голос ее опекуна, герцога Монфора.

— Оливер, я понимаю, что наш малый — полудикарь, но это в высшей степени неприлично. Где он, черт бы его побрал?

В ответ послышался ворчливый голос, причем настолько близко от дверей, что Розамунда в испуге отшатнулась. Голос принадлежал Оливеру Деверу.

— Он на конюшне. Скоро появится.

Розамунда закусила губу. На конюшне? А ведь он должен быть здесь, рядом с ней, чтобы предложить руку и сердце! Наверное, тут какая-то ошибка.