Сын прерий - Энн Мэйджер

Солнце садилось за зубчатые верхушки гор. Ветер, зарождавшийся в знойном пекле австралийской пустыни и сжигавший едва ли не все живое на своем пути, постепенно стихал.

Глаза у пилота покраснели от напряжения. Движения его были неторопливы и расчетливы — не один час ему пришлось сражаться с жарой и лобовым ветром.

Краски на небе менялись, как бывает всегда при закате. Горы и ущелья тоже окрашивались в разные цвета: от алого до розовато-лилового и пурпурного. Дикие звери начали выбираться из своих укрытий. Ни одна живая душа не рисковала высунуться в пекло пустыни в дневное время.

За исключением одного белого человека...

Самолет летел низко, очень низко, направляясь домой на север, точнее — северо-запад. В то время как самолет пересекал отдаленный угол запретной территории Джексоновой заимки, счетчик Гейгера словно взбесился. У пилота застучало в висках, когда он бросил взгляд на его показания. Он впился зубами в и без того обкусанные ногти. Затем сделал круг над загоном для скота, опустившись еще ниже. Дважды он облетел Джексоновы владения. И дважды счетчик Гейгера зашкаливало. Руки пилота тряслись. Да, видимо, немалые залежи урана находились там, внизу. Это уж как пить дать.

Пилот посмотрел на землю. Под крылом двухмоторного самолета простирались миллионы акров обожженной солнцем кроваво-красной пустоши, темнеющей в наступающих сумерках. А за этими акрами открывались новые волнообразные холмистые просторы. И в своих недрах они таили драгоценные залежи урана.

Пилоту не терпелось поскорее вернуться на базу и обо всем рассказать Ноэль. Наконец-то она взглянет на него по-иному и увидит в нем не мальчика, но мужа.

Даже несмотря на то, что брат как последний идиот продал эту чертову землю и она им больше не принадлежала, он не мог сдержать возбуждения.

Она будет их.

Снова.

Чего бы это ни стоило!

Только на секунду пилот вспомнил о Теде Джексоне, владельце этих земель. Второго такого человека в округе не было, никого так не побаивались в этих забытых Богом местах, как Теда. Но пора его раздавить со всей его семейкой. Пилот стал набирать высоту, как вдруг впереди словно из ниоткуда вырос острый, будто бритва, пик, возвышающийся над горной цепью. В своем возбуждении он оставил без внимания показания альтиметра. Пилот потянул на себя штурвал, пытаясь изменить курс, но самолет его не слушался.

Уран!

Еще не хватало врезаться в распроклятую гору. Нет. Только не сейчас!

Навстречу стремительно неслись острые пики.

Никогда жизнь не была столь сладка. И столь жестока.

Самолет камнем падал вниз.

В последние доли секунды в голове пронеслась привычная неотвязная мысль: почему, ну почему с ним всегда такая невезуха? Именно когда все, казалось бы, идет на лад, вдруг такая несправедливость!

Ноэль! О Боже! Ноэль!..

Самолет взорвался, на всей скорости врезавшись в скалу. И мальчика-мужа жадно пожрал расцветший до небес цветок пламени.

Стая птиц сорвалась с жалобными криками со своих гнезд в расщелинах скал и стала испуганно носиться над местом катастрофы. Но вскоре пламя погасло, и птицы снова вернулись в свои гнезда.

Летяги — сумчатые белки, маленькие серые горные кенгуру и прочая звериная мелюзга вылезли из своих укрытий, чтобы добыть пропитание и утолить жажду у темного родника, над которым возвышался, широко раскинув ветви, эвкалипт.

Вокруг царила благостная тишина, и все было погружено во тьму. Но вот на горизонте прорисовался узкий серпик луны; он поплыл по аспидно-черному небу.