Можешь не возвращаться - Арина Вильде

— Аврора, в третью родовую, бегом!

— Кого-то привезли с осложнениями? – отрываюсь от бумажек, которые каждый день приходится заполнять в невероятном количестве. Иногда я удивляюсь когда медработники успевают выполнять свои прямые обязанности из-за этой писанины.

— Нет, жена какой-то шишки рожает, дороги замело, пока доехали уже полное раскрытие и ребёночек на подходе. Половина персонала сегодня до работы не смогла добраться, вторая занята, так что беги и помоги Валентине Степановне.

— А вы? – смотрю на нее с надеждой, ребенка какой-то важной шишки мне принимать не хотелось, ведь потом если что и я под раздачу попаду. А я ведь только на последнем курсе мединститута учусь.

— У меня экстренное кесарево, девочку уже готовят, никого свободного не осталось, так что беги. Тебе всего лишь постоять рядом нужно будет, роженицу успокоить, Степановне если что надо подать. Неонатолог уже там.

— Хорошо, — поднимаюсь со своего места, подхожу к умывальнику, споласкиваю руки, собираю волосы под одноразовый чепчик и одеваю на лицо маску.

Я спешу быстрее добраться до родового зала, это уже не первое мое дежурство, после практики я осталась работать в роддоме, набираться опыта. Совмещать смены с учебой безумно сложно, но это намного интересней, чем целыми днями просиживать медсестрой в кабинете гинеколога. Я присутствовала при нескольких сложных случаях, училась у лучших из лучших, старалась не упустить возможности набраться опыта и закрепить за собой место.

Я поднимаюсь на второй этаж, иду вдоль длинного коридора. Когда выбирала профессию, мне почему-то казалось, что родильный дом - это волшебное место, где появляются милые, вкусно пахнущие младенцы и громко кричат, оповещая всех о своем рождении. Но по факту коридор оглушают лишь ор рожениц, которым очень хочется помочь хоть как-то облегчить боль, но это не в моих силах. Те кто работают здесь давно уже даже не обращают на это внимания, это как фоновый шум, каждый день лица смеются новыми, я же все еще слишком близко все к сердцу воспринимаю.

Я толкаю дверь, ведущую в родовой зал, мельком взгляд бросаю на ту самую «жену важной шишки». Мужчина стоит ко мне спиной, держит девушку за руку, пока та тужится. Валентина Степановна дает советы по дыханию, я же хватаю с полки акушерский фартук, распечатываю пару стерильных перчаток и в этот момент в помещении раздается громкий крик малыша.

Быстро. Меня могли даже не звать.

- Все просто прекрасно, потерпите минутку и познакомитесь со своей малышкой, - произносит Валентина Степановна.

На моем лице растягивается улыбка. Это самый трогательный момент из всего процесса, когда ребенка кладут на грудь матери.

- Аврора, зажим для пуповины, - обращается ко мне заведующая отделения и мужчина тут же поворачивает голову в мою сторону и мы встречаемся взглядами.

Почву выбивает из-под ног. Темные глаза слишком знакомы. Бледный шрам на щеке выглядывает из-под маски. Все звуки вокруг исчезают, я просто стою и пялюсь на НЕГО. Человека, которого любила всем сердцем, ради которого на все была готова. В отличии от него. Потому что женился он на другой. Потому что клялся что брак будет фиктивным, что нужно потерпеть, через месяца три он вернется и все будет как прежде. Только я и он. Но вот прошло два года, у него на безымянном пальце обручальное кольцо, он только что стал счастливым отцом и по глупой воле судьбы именно в мою смену и в роддоме, где я работаю...

Меня всю трясет. На негнущихся ногах выхожу из родового зала и бреду коридором, не замечая что лестница вообще-то находится в другом направлении. На ходу стягиваю перчатки и прячу в карман халата. В голове какой-то хаос, ни одной связной мысли.

Как я вообще могла попасть в такую ситуацию? Принимать роды у жены бывшего, который разбил мое сердце, растоптал, уничтожил, обманул, женился на другой — это какая-то злая насмешка судьбы?

Я не понимаю за что мне это все? Я только выкарабкалась из больной зависимости под именем Дамир Железнов и вот снова он. Не жизнь, в дешевая мелодрама…

Мне становится холодно, несмотря на то, что каждое помещение в роддоме хорошо отапливается. До безумия хочется закурить, вот только сигареты остались в сумочке, да и на территории курение запрещено. Но сейчас мне глубоко плевать.

Меня затапливают воспоминания. Честно говоря, мне казалось, что я переболела этим мужчиной, предательство было настолько болезненным, что я долго не могла прийти в себя, делала все на автомате, откладывала жизнь на потом, ждала чего-то, едва не завалила все экзамены и не была повторно отчислена. В этот раз справедливо.

Я тогда с трудом пришла в себя, игнорировала любые новости о Дамире и его семье, переключала каналы, когда по телевизору показывали его, специально удалила все соцсети, чтобы не было соблазна зайти на страницу к его жене и мониторить каждый пост. Именно этим я и занималась первые месяцы разлуки. Искала любой намек на мужчину в ее фотографиях. До безумия боялась увидеть их счастливые лица.

Я замираю посреди коридора, оглядываюсь, пытаясь понять куда забрела. Быстрым шагом направляюсь в нужную сторону, спускаюсь по ступенькам на первый этаж, залетаю в ординаторскую и бросаюсь к своему шкафчику.

- Где же они? - шепчу себе под нос, выворачивая сумочку.

- У тебя все хорошо, Аврора? - к моему недовольству, мое состояние замечает одна из медсестер. Мне бы сейчас хотелось побыть наедине со своими мыслями, вдали от посторонних взглядов.

- Все просто отлично, - нарочито бодро произношу я, забрасывая косметичку и влажные салфетки обратно в сумочку, а в голове на повторе звучит: «Поздравляю, папочка, у вас родилась здоровая дочь».

Пачку сигарет и зажигалку нахожу в кармане куртки. Стягиваю с головы дурацкий чепчик и покидаю ординаторскую. На улице дикий холод, но я не обращаю на это внимания. Замираю на крыльце, без куртки и шапки. Снега намело столько, что снегоуборочные машины не успевают очищать дороги.

Я чиркаю зажигалкой. Раз, второй, но ничего не происходит. Лишь жалкие искры вылетают и сразу же гаснут. Встряхиваю ее, прикусываю зубами фильтр сигареты. Чувствую как в уголках глаз собираются непрошеные слезы. Стараюсь не думать о том, что где-то там сейчас счастливые Дамир со своей женой воркуют над новорожденной дочерью.

С третьего раза получается прикурить, пальцы дрожат то ли от мороза и пронизывающего ветра, то ли от пережитого шока. Втягиваю дым, выдыхаю в небо. Пытаюсь успокоить быстро бьющееся сердце, но не получается.

Я не замечаю как оказываюсь на крыльце не одна. Кто-то выдергивает у меня изо рта сигарету и бросает в снег. Я хочу возмутится, поворачиваю голову вправо и все слова застревают в горле.

Это Дамир. Стоит рядом со мной с невозмутимым выражением лица. Я резко отворачиваюсь от него, распрямляю плечи и смотрю перед собой, игнорируя присутствие мужчины, которое приносит мне новую порцию боли. Достаю из пачки еще одну сигарету, подношу ко рту. Чиркаю зажигалкой, но не успеваю сделать даже затяжку. Она летит в снег следом за первой.