Прекрасная Каролина - Сандра Мартон

Лукас Виейра был просто взбешен. День не задался. Не задался? Лукас чуть не рассмеялся.

Мягко сказано.

Сейчас этот безумный день превращался в настоящую катастрофу.

Он начался с чашки кофе. Лукас никогда не подозревал о существовании подобных вещей, пока его личный секретарь, которая теперь вряд ли останется на своей должности, не заварила чего-то черного, горячего и маслянистого и не вылила ему это в чашку.

Один глоток, и он оттолкнул эту бурду от себя. Лукас взял мобильный телефон, чтобы проверить сообщения, и увидел, что одно из них пришло от того репортера-идиота, который две недели назад выклянчил у него интервью. Как он заполучил этот номер? Это ведь часть приватной жизни Лукаса.

Мистер Виейра дорожил своей личной жизнью.

Он избегал представителей прессы. Путешествовал частным самолетом. Попасть в его двухуровневый пентхаус на Пятой авеню можно было только поднявшись на персональном лифте. Его особняк в Хэмптонсе скрывался за высокой стеной; островок в Карибском море, купленный в прошлом году, на каждом шагу украшали таблички «Посторонним вход запрещен».

Лукас Виейра, человек-загадка — так его когда-то назвал какой-то остряк. Не совсем справедливо. Было время, когда Лукас не мог скрыться от вспышек фотокамер, от микрофонов и интервью. Он был мультимиллиардером, а это не могло не вызывать интерес.

Лукас добился успеха в профессии, где огромное значение придавалось происхождению и связям.

У него не было ни того ни другого.

Связи были, но не такие, какие обычно приветствовались на Уолл-стрит. И о которых ему хотелось бы рассказать. Единственное, о чем он соглашался поговорить, — это о престиже компании «Виейра файнэншл». А что до того, каким образом эта компания стала такой могущественной и как Лукас достиг такого успеха в тридцать три года…

Он устал от всех этих вопросов и в конце концов предложил ответ в одном из недавних интервью.

— Успех… — сказал он слегка охрипшим голосом, подчеркивая сказанное, — успех — это когда подготовка встречается с благоприятной возможностью.

— И это все? — спросил журналист.

— Это все, — ответил Лукас, снял с лацкана темно-синего, пошитого на заказ пиджака микрофон, поднялся и, миновав камеры, вышел из студии.

Лукас нахмурился, развернул свое кожаное кресло и невидящими глазами уставился в стеклянную стену, за которой виднелся центр Манхэттена.

Должен быть какой-то выход.

Много лет тому назад он узнал, как важно не позволять ничему встать между собой и своей целью. Тогда он был мальчишкой семи лет, грязным, вечно голодным menino de rua [1]— ребенком, живущим на улицах Рио. Он чистил карманы туристов, воровал все, что только мог, питался отходами из мусорных баков ресторанов, спал на улице, хотя как можно уснуть, если постоянно нужно быть начеку.

Выхода не было.

Бразилия — страна крайностей. Там были неимоверно богатые люди, жившие в особняках, которые не поддаются описанию, и крайне бедные, которые кое-как перебивались в favelas [2], лачугах, лепившихся к холмам Рио. Лукас не принадлежал даже к последним. Он был никем. Как мог семилетний ребенок изменить свою жизнь?

Из родных и близких у него была только мать. Однажды ночью она привела домой очередного мужчину. Лукас забился в уголок их картонной хибарки и попытался притвориться невидимкой. Мужчина посмотрел на мальчика и приказал ему отвернуться: не платить же такую кучу денег за то, чтобы лечь с проституткой на глазах у ее сына.

На следующий день мать Лукаса привела его на грязные улицы Копакабаны, попросила быть хорошим мальчиком и ушла.

Он больше никогда не видел ее.

Лукас научился выживать. Во время полицейских облав он уносил ноги не останавливаясь, иначе ему могло сильно не поздоровиться. Но однажды, во время очередного рейда, он не смог подняться. Лукас болел и почти терял сознание от жара, охватившего его обезвоженное рвотой тело.

Он был обречен.

Но вмешалась судьба.

Той ночью его жизнь изменилась навсегда.

Вместе с полицией в тот раз была какая-то добрая женщина из социальной службы. Кто знает, почему так случилось? Это не имело значения. Важным было то, что она отвезла его туда, где с уличными детьми обращались по-человечески. Там его накачали антибиотиками, дали ему фруктовый сок и, когда он смог принимать пищу, накормили его. Они вымыли его, подстригли, дали одежду на размер больше, но ему было наплевать.

В этой одежде не было вшей. Вот что имело значение.

Лукас был далеко не глупым мальчиком. Он самостоятельно научился читать и считать. Запоем прочитывал книги, которые ему давали, наблюдал за поведением других, учился говорить правильно, помнил, что нужно мыть руки и чистить зубы, а также говорить «спасибо» и «пожалуйста».

И он научился улыбаться.

Эта задача была самой трудной. Улыбка не являлась частью его естества, но он улыбался.

Проходили недели, месяцы, и затем случилось еще одно чудо. В детском центре появилась семейная пара из Северной Америки. Они немного с ним пообщались — к тому времени Лукас от одного из учителей научился английскому языку — и забрали с собой в Нью-Джерси, сказав ему, что теперь он их сын.

Но райская жизнь быстро закончилась.

Приемный отец говорил, что Лукас неблагодарный, и пытался ремнем добиться от него признательности. Приемная мать утверждала, что им завладели демоны, и требовала, чтобы он искал спасения, стоя на коленях.

В конце концов они сказали, что ничего хорошего из него не получится. На десятый день рождения Лукаса они отвезли его в какое-то громадное серое здание и передали в комитет опеки.

Следующие восемь лет Лукас провел переезжая из одного приюта в другой, один или два из которых были нормальными, но большинство… Даже теперь, повзрослев, его трясло при одном воспоминании о том, что ему и другим детям довелось пережить. Последний приют был настолько ужасным, что однажды в полночь на свой восемнадцатый день рождения Лукас побросал свои скудные вещички в наволочку, закинул ношу на плечи и ушел.

Но теперь он в точности знал, чего хочет.

Уважение. Все заключено в этом слове. Но он также знал, что уважение получает тот, у кого есть власть. И деньги. И он жаждал и того и другого.

Лукас тяжело работал. Летом он собирал урожай на полях Нью-Джерси, а зимой брался за любой ручной труд. Он получил диплом о среднем образовании, потому что никогда не переставал читать, а чтение вело к образованности. Затем поступил в местный колледж и ходил на занятия, даже когда не было сил и отчаянно хотелось спать. Прибавить к этому хорошие манеры, одежду, которая отлично сидела на стройном мускулистом теле мужчины, в которого он превратился, — и путь наверх вдруг оказался возможным.