Свадьба под прицелом - Ива Ривер

Если есть день, подходящий для неприятностей, то это был не он. Чудесный, тёплый, лучезарный день, который хотелось провести в блаженной неге, а никак не в очередной грёбаной фантасмагории.

Утро началось со звонка из школы. Директор сообщала, что со следующего года Ланка не сможет посещать класс по нашему усмотрению, когда нам опять «взбредёт в голову поучиться в отечественной школе», и придётся подыскать другую.

Школа была хорошая и всего в квартале от дома. Взносы мы платили исправно, Ланкина успеваемость тоже не вызывала нареканий, но добрые отношения с директрисой не так давно дали трещину. О причинах внезапной немилости я догадывалась. В школу вернулся когда-то безнадёжно влюбленный в меня физрук, с которым она недавно вздумала обручиться, в связи с чем, видимо, больше не желала лицезреть нас в своём заведении.

Вопрос был не срочным, поэтому я хоть и огорчилась, решение отложила на потом. И без него хватало. Разобраться с управляющей компанией, которая что-то там набокопорила с платежами, с наложкой, у которой некстати возникли претензии, затем обнаружилась пропажа кошелька со всеми кредитками и пришлось срочно ехать в банк.

Но проблемы на этом не кончились. Выйдя из банка, я обнаружила на капоте своей машины надпись «Моё место!» и спущенное колесо. Нигде никаких знаков, что это место чьё-то, не было, но у кого-то, похоже, наглость напрочь затмила разум.

Времени на поиск хама не было. Да и смысл?

Дочапав до ближайшего сервиса, я потратила остаток дня и сбережений на починку и запаску и порулила домой голодная и уставшая, надеясь хоть вечер провести в блаженном уединении. Но не повезло. Там меня уже поджидал бывший.

***

Я сердилась, не знала, что сказать, и как поставить точку на изживших себя отношениях. Пауза затягивалась. И тут снизу, вопреки всем моим устоявшимся представлениям о «любимых» соседях, внезапно грянуло:

«Уходя — уходи! Не меняй рокового решенья!

Уходя — уходи! Без сомненья и без сожаленья!»

Характерная «р», резанув по сознанию, с точностью указала на личность исполнительницы, хотя, сама песня в безбожно исковерканном мотиве узнавалась с трудом.

Я представила неуклюжую, как тот медведь, что наступил ей на ухо, дочку Бронштейнов и вздохнула. Уходить мисс «лучше б вы молчали» было решительно не от кого, стало быть, и сомненьями, в отличие от некоторых, мучиться не приходилось.

«Уходя — уходи! Если кто-то тебе не поверит! — вдруг подхватил папаша новоиспечённой певицы, щедро сдобрив и без того убийственный вокал гнусавостью. — Уходя — уходи! Затвори за собой плотно двери!»

Кто бы мог подумать, что мои вечно недовольные соседи такие меломаны!

«Так судьба мне пророчит, пророчит! На рождественском блюдце пророчит!» — уже дуэтом заголосили Бронштейны, от избытка чувств местами переходя на визг.

Да… с Рождеством граждане явно поторопились. Или конкретно опоздали.

С Бронштейнами мы не ладили. Можно даже сказать, вели тихую затяжную войну. Будучи человеком неконфликтным, я старалась обходить их недовольство стороной, но получалось плохо. В моём образе жизни их раздражало всё, так что стычки случались регулярно. Особенно из-за музыки, которую, как мне казалось, они не выносят примерно так же, как вампиры — солнечный свет. И вдруг эти люди запели…

Визг снизу усилился.

Магистр, не выдержав издевательства над нашими ушами, спрыгнул с подоконника и демонстративно покинул кухню, оставив меня разбираться с бывшим возлюбленным в одиночку.

Я проводила кота обиженным взглядом и отвернулась к окну. Вечер уже спускался на город, в расцвеченном, словно акварелями, небе догорали последние искры зари, а в окно вплывал упоительный запах жасмина и лилий.

Нет, ну серьезно! Это ж насколько надо быть отбитым, чтобы портить такой вечер разборками! И ради чего? Чтобы доказать, что в нашем разрыве виновата исключительно я?

— Можно подумать, вокруг сплошь ангелы, одной тебе урод достался! — выплюнул экс, вклинившись между попытками дуэта Бронштейнов попасть в тональность.

«Ох…» Тут он, конечно, был прав. Какие ангелы? Что им тут делать? Повеситься разве что…

— Для тебя ж старался, между прочим! Но ты же не ценишь ничего!

Очередная зацепка плюхнулась в мой огород отвратительной ложкой дёгтя. Я с трудом подавила желание выпрыгнуть прямо в окно, поправила лёгкую занавеску и с чувством приговорённого вернулась к унылому разговору.

— На землю уже опустись! — продолжал распаляться он. — Совсем не понимаешь, что сейчас — не отнимешь ты, отнимут у тебя?! Что тебе всё не так-то?! Ты вообще можешь внятно сказать, что тебя не устраивает?