Семь грехов памяти. Как наш мозг нас обманывает - Дэниел Шектер Страница 16

Недавние исследования показали, что распределение внимания во время кодирования новой информации не обязательно мешает фиксировать фрагменты данных. Ученые различают два способа, позволяющие запоминать прошлый опыт: воспоминание и ощущение знакомства ^[63]. Воспоминание подразумевает, что вы можете воссоздать детали: где именно вы сидели в ресторане, в котором обедали на той неделе, каким был тон голоса вашего официанта, с какими специями готовили ваше блюдо каджунской кухни… Ощущение знакомства проще: вам просто известно, что некое событие произошло, и в подробности вы не углубляетесь. Например, в ресторане вы могли заметить человека, сидящего за столиком неподалеку, и осознать, что он вам явно знаком, пусть вы и не в силах вспомнить, как его зовут и откуда вы его знаете. Лабораторные исследования показывают: распределение внимания при обработке впечатлений сильно влияет на формирование воспоминаний, но на знание – почти никак. Так, вероятно, происходит потому, что распределенное внимание не дает нам подробно остановиться на деталях, необходимых для последующего воспоминания, но позволяет записать некую элементарную информацию, которая позже вызывает чувство, будто вы знакомы. Даже если внимание распределено, мы все равно можем записать достаточно информации о лице человека, чтобы оно казалось нам знакомым, когда мы встретимся снова, хотя мы не озаботились проработать впечатления настолько, чтобы позже вспомнить его имя, занятие или другие детали.

Вероятно, многие ошибки, вызванные рассеянностью, связаны с неким «распределенным вниманием», пронизывающим нашу жизнь. Представьте: вы планируете невероятно важную презентацию, ею заняты все ваши мысли – и вы кладете ключи от машины куда придется, пока читаете заметки. Или, выписав чек и думая о том, сколько денег осталось у вас на счете, вы оставляете чековую книжку на столе в столовой. Даже если потом у вас останется какое-нибудь фрагментарное знание, его не хватит, и вы все равно обо всем забудете: вам нужно будет именно в деталях вспомнить, куда вы положили ключи или чековую книжку. Лью Либерман, 67-летний профессор психологии, рассказывает об одном особенно раздражающем случае ^[64]:

И дня не проходит, чтобы я не тратил время на поиски. Сегодня мне нужен был новый блок для чековой книжки. Я пошел за ним и понял, что он пропал. Видимо, уже было такое, когда я не мог найти книжку и потому взял запасной блок и выписал чек из него, но потом я не смог найти и этот блок, и НЕ МОГУ вспомнить, искал я его уже или нет! И куда он только подевался?!

Нехватка внимания при обработке информации – возможно, особенно важный фактор появления ошибок рассеянности у пожилых людей. Серия экспериментов, которую провели психологи Фергус Крейк и Ларри Джейкоби, показала: с возрастом может развиться состояние, похожее на хроническое распределенное внимание ^[65]. Они выявили схожие паттерны в действии памяти у пожилых людей в возрасте от шестидесяти до семидесяти лет, уделявших все внимание кодируемой информации, и у студентов, чье внимание при этом распределялось. Обе группы у Джейкоби запомнили прошлые впечатления хуже, нежели группа студентов, уделявших внимание только кодированию информации, хотя ощущение знакомства у всех трех групп было одинаковым. Разделение внимания уменьшает общий объем когнитивных ресурсов, который можно выделить на обработку поступающих данных, – «источника энергии», питающего кодирование. Крейк и другие тоже утверждают, что старение связано со снижением когнитивных ресурсов и приводит к паттернам действия памяти, похожим на те, что возникают при распределенном внимании.

Ошибки внимания, ведущие к забыванию по рассеянности, особенно вероятны при рутинных действиях, не требующих сложного кодирования. Да, на ранних этапах вождения или набора текста нам приходится уделять пристальное внимание каждой мелочи. Но навыки улучшаются с практикой, и задачам, которые изначально требовали кропотливых усилий, посвящается все меньше и меньше внимания. Многие эксперименты показали: чем больше практики, тем быстрее совершается переход от затратного выполнения задачи, которое поглощает все внимание целиком, к автоматическому, которое отвлекает совсем немного, если отвлекает вообще ^[66]. «Автопилот» дает когнитивную свободу и позволяет заняться иными вопросами, пока мы выполняем то, что прежде требовало приложения всех усилий, например при вождении автомобиля. Но у него есть цена: отсутствие воспоминаний о действиях, выполненных машинально. Многим опытным водителям, да, наверно, почти всем, знакомо тревожное чувство, когда едешь по федеральной магистрали-шестирядке на скорости сто километров в час и вдруг понимаешь, что не помнишь дороги за последние десять километров. Поглощенные проблемами, совершенно не связанными с вождением, и полагаясь на развитые навыки, которые позволяют без опаски вести машину даже «на автопилоте», опытные водители не думают о том, что происходит вокруг, и, следовательно, ничего об этом не помнят. Больше века назад британский писатель Сэмюэль Батлер, разработавший грандиозную теорию психической эволюции, в которой немалое значение придавалось развитию автоматического поведения, проницательно охарактеризовал память на автоматические действия на примере пианиста, только что сыгравшего на концерте пятиминутную пьесу ^[67]:

Из тысяч действий… которые он совершил за пять минут, он вряд ли вспомнит хоть одно, когда все закончится. А если и вспомнит что-то, кроме того, что играл пьесу, вероятно, это будет какой-то не столь давно знакомый отрывок, показавшийся ему труднее других. Все остальное он забудет так же, как то, сколько раз он вдохнул и выдохнул, пока играл.

Такой вид амнезии на машинальные действия может привести к неприятным случаям забывания. Вероятно, именно он отвечает за те чувства, которые я испытал, когда «на автомате» положил очки туда, куда и не думал их класть. Еще хуже, когда люди отчаянно ищут очки, ненароком задвинув их пару минут назад на макушку, или бегают по дому в поисках ключей, держа их в руке ^[68]. Моя самая грустная история, связанная с «машинальной амнезией», произошла минувшим летом. Я тогда закончил партию в гольф, отнес клюшки к машине и собирался ехать домой. Обычно на время игры я кладу ключи от машины в сумку для гольфа, – но я их там не нашел. В панике я опустошил сумку, но напрасно! В карманах я их тоже не нашел и, решив, что они выпали, пока я играл, начал тихо ругаться и думать, что делать дальше. И тут краем глаза я заметил приподнятый багажник: из него, сзади, торчали ключи. Я уже машинально открыл его – но не запомнил этого.