Как воспитать незаурядную личность - Валентин Бадрак Страница 10

В противовес слепой жертвенной любви можно поставить любовь осознанную и осмысленную, которая и основана на вовлечении родителей в судьбу детей и предполагает максимально откровенное обсуждение всех вызовов судьбы, трезвое их осмысление. Речь в таких случаях идет о реализации совместной стратегии родителей и детей (по меньшей мере, до того времени, пока дети в таком взаимодействии нуждаются). Прекрасным примером может служить судьба Ника Вуйчича, родившегося без рук и ног, однако научившегося не только жить полноценно, но и обрести свою миссию. Он признавался, что одним из ключевых моментов в его борьбе за реальность стало осознание, что родители его любят. Несмотря ни на что! Он запомнил на всю жизнь важнейшие слова своей матери: «Николас, ты должен играть с нормальными детьми, потому что ты нормальный. Да, у тебя кое-чего недостает, но это пустяки». «Так мама задала тон на всю мою жизнь», – с благодарностью отметил в своей книге человек, ставший в начале XXI века символом преодоления обстоятельств жизни. Эта, замешанная на чистой любви установка, сообщила тягу к активной, осмысленной жизни, позволила не просто существовать, но стать в жизни кем-то. Мать не только обеспечила исцеляющую социальную вовлеченность, но вселила в сына уверенность в возможности расти и развиваться вопреки физической патологии. В этой семье обсуждались все проблемы, и даже тот факт, что при рождении ребенка-инвалида возникало желание оставить его в роддоме. И то, что Ник узнал об этом, нисколько не подорвало его веры в любовь родителей. Он просто осознал, что они, как и он, пребывали в смятении, но сумели преодолеть полосу страха и неуверенности. Этим они укрепили внутренний мир своего сына.

5

Как и в случае соответствия родителей образам эталонных учителей, одна из граней любви охватывает задачу построения системы ценностей. Любовь к ребенку создает такое его мировосприятие, что разрушительная деятельность становится попросту невозможной. Небезынтересно, что, несмотря на несущественные различия, и на Западе и на Востоке, как и в многочисленных религиях, исповедуют сходные принципы. А степень остроты восприятия чужой боли, страданий считается основополагающей. Если она зашкаливает, человек принимает миссию служения, как мать Тереза Калькуттская или самая известная сестра милосердия Флоренс Нантингейл. Если ощущение бедствий мира базируется на рациональных принципах, оно находит выражение в общественно значимых поступках, как в жизни ученых Бертрана Рассела, Альберта Эйнштейна и Андрея Сахарова, восточного мыслителя Шри Ауробиндо и европейского праведника Альберта Швейцера.

Насыщенно иллюстративен внутренний мир Альберта Швейцера, труженика и подлинного праведника ХХ века. Формирование его системы ценностей хрестоматийно и целиком отражает высокую степень осмысленной родительской любви. Отец-пастор, считавший превыше всего творение богоугодных дел, и мать – дочь священника, с детских лет сына подошли к формированию у него идеи служения человечеству. Кто знаком с биографией Швейцера, тот наверняка обратил внимание на иерархию идеалов, созданную будущим мыслителем в ранние годы: «Отец, Иисус, Бах, Гёте». В семье Швейцеров любовь лишена перепадов эмоций; она поражает своим спокойствием, нежностью и преданностью. В ней нет восторга, зато присутствует исключительная осмысленность, а доверие и жажда поддержки проявляются на глубинном, клеточном уровне. Взять хотя бы отношение юного Швейцера к материальному: зная о стесненных финансовых возможностях родителей, он старался довольствоваться минимумом. Альберт изначально чувствовал их боль и тревогу по этому поводу и не смел беспокоить по таким пустякам, как одежда или пища. Вот откуда проистекает его знаменитое высказывание-утверждение: «Не бывает героев действия, есть лишь герои отречения и страдания». Именно отец открыл Альберту истины трех самых важных для него глубин бытия: Бога, лишенного чудес, но наделенного человеческими принципами; музыки (то же небесное звучание органа, возводящее к высоким вибрациям) и неоспоримых истин литературы. Но понимание Бога у Швейцера напрямую связано с осознанием любви: «Лишь в любви мы способны достичь единения с Богом». Родители своим отношением к сыну и окружающему миру научили его понимать душу природы, слышать ее голос. И в отношении к природе, в истовой и бескомпромиссной любви к ней прослеживаются все те же незримые нити связи: Бог, любящий все сущее; родители с их уравновешенной любовью к нему и ко всему миру; природа с ее гармонией, в которой то же созвучие вечной любви, только в иных ее проявлениях. Уже в юные годы будущий мыслитель испытывал внушенное родителями «благоговение пред всем живым» – корень его будущей жизненной идеи. И родители же (живя на спорной между Германией и Францией территории) научили воспринимать родную землю как всю планету и неотъемлемую часть сознания, но не как отдельно взятый регион. Фактически родительские идеи в течение первых 30–35 лет жизни попросту оформлялись Швейцером, дополняясь результатами жизненного опыта. А вся остальная жизнь – личный пример любви. Роль родителей в создании его миссии – решающая, тогда как практическая реализация миссии – уже область его личной воли.

Оканчивая главу, следует заметить, что тут рассмотрены лишь некоторые аспекты родительской любви. Те, что напрямую связаны с формированием ярких черт личности, создают предпосылки для появления нестандартной личности, умеющей выходить за рамки обыденного, принимать неожиданные решения. Но главное – личности, способной любить и нести ответственность.