Агент полковника Артамонова - Борис Яроцкий Страница 9

С этой целью в Шумлу, оседлав лошадей, отправился сам начальник экспедиции. Его сопровождали проводник Фаврикодоров и стрелок Хоменко. В обязанности стрелка входила охрана капитана и посещение местного рынка для закупки продовольствия.

Как известно, рынки в любой стране являются важным источником информации. По купле и продаже товаров, их стоимости, по спросу и предложению, можно судить, чем живет город, что представляет собой местный гарнизон, каково отношение населения к армии. Но, прежде всего, нужно знать язык, на котором говорят горожане, уметь тактично спрашивать и слушать.

В этом деле Константин Фаврикодоров держал первенство. Офицер Генштаба лишь подсказывал, о чем желательно спросить и с теплотой во взоре выслушать ответ.

Втроем они посетили вокзал. Пока Хоменко поил у водоразборной колонки лошадей, Николай Дмитриевич в сопровождении проводника-переводчика отправился к начальнику станции. К сожалению, на вокзале его не оказалось. Он еще ночью выехал в Разград, увез бригаду ремонтных рабочих. Дежурный по станции, в европейской казенной фуражке с красным околышем, увидя перед собой иностранца в полевой форме без знаков отличия, принял его за инженера-француза, почтительно извинился, мешая турецкие, немецкие и французские слова.

— Блиц купп, — и тут же дополнил свою скудную европейскую речь местной скороговоркой.

Константин перевел:

— Молния ударила в дамбу. Дамба рухнула, и вода размыла железнодорожное полотно.

— И как часто бьет молния и размывает железнодорожное полотно? — через переводчика спросил капитан.

— Как часто бывает ливень, — был ответ. — Насыпь свежая, из прибрежного ракушечника.

В свою очередь спросил иностранца дежурный по вокзалу:

— Что передать начальнику станции? К ночи он вернется. Авария недалеко отсюда, в двадцати километрах.

Иностранца интересовало, как скоро дойдет из Варны чертежная доска, если заказать ее по телеграфу.

Оказывается, все дело в оплате. Как только магазин получает деньги заказчика, сразу же отправляет покупку по указанному адресу.

По пути в поле, где стояли фуры, и геодезисты под командой унтера Семиволоса работали буссолью, аккуратно занося на карты новые ориентиры, Константин Фаврикодоров спросил:

— Николай Дмитриевич, стоило ли в такую жару делать вылазку в город? На базаре одни фрукты, нет даже любимой вами брынзы. К тому же не застали начальника станции.

— Зато мы многое узнали. Вы, например, узнали, куда исчезла брынза.

— Мутесариф запретил. Консервируют сыры.

— На продажу?

— Для армии.

— А что говорят жители?

— Раньше не консервировали.

— Значит, раньше не было надобности. А здесь, на станции, мы узнали, что насыпь ненадежная. А в двадцати километрах северней Шумлы есть крупный водоем. Воды его могут разрушить железнодорожное полотно. И тогда в крепость Рущук не пойдут поезда из Варны. Водоем нужно будет нанести на топографическую карту. На французской карте его нет.

Ехали седло в седло. Хоменко немного приотстал. Он, как и полагается страже, смотрел по сторонам. Ведь и при свете дня могут наброситься грабители.

Некоторое время ехали молча. Кони под знойным солнцем шли беспокойно, мотали гривами, отбиваясь от таких же злых, как и в России, оводов.

— Карты, которые вы рисуете, как скоро будут нужны деду Ивану? — спросил Фаврикодоров.

— Как прикажет его императорское величество.

Болгарин вздохнул:

— Быстрее бы.

Его мысли были в Габрово. Там он оставил сына, престарелых родителей. И где-то у мудира, этого отставного башибузука, жена. Константин ее по-прежнему любил. Как и сына. И родителей.

Догадывался Николай Дмитриевич: его проводник и помощник жил ожиданием встречи, но не такой, не тайной, скрытой от глаз турецких ищеек.

Он жил мечтой, что в Болгарию придет из России дед Иван в облике русского солдата, и от мудира останется разве что придорожная пыль. Он обнимет родных ему людей. Будет солнце над Болгарией, как и над Россией, — одно. Порта навсегда уберется в Азию.