Завещание императора - Александр Старшинов Страница 83

Удача! Центурион достал кого-то – чешуя щитов проминается под ним – щель отворяется шире. Вновь удар. Следом Марк колет в щель копьем. Судя по крику – попадает. И Приск уже рядом и тоже бьет, бьет… Трое из стражи повержены, по их телам и щитам Сентий и за ним Марк рвутся вперед…

В следующий миг центурион наносит удар в горло командиру гарнизона, и тут же черепаха стражников распадается. Теперь каждый за себя, пятеро парфян против троих римлян и Сабазия. Впрочем, Сабазий не уступает римлянам. Несмотря на изнурительность заточения, он гибок как пантера и раскачивается взад и вперед, наскакивая на противника и уходя от ударов. А вот Приск чувствует, что устает. Руки каменеют – никакая тренировка в духоте и темноте не может поддерживать так долго тело. Дыхание смерти прорывается сквозь уверенность и ярость. Взмахи клинка все медленнее. Сентий, лишь вчера схваченный и еще полный сил, первым приканчивает своего противника. Марк бьется с двумя – в основном обороняясь – сказывается сила молодости. Приск бьет, и тут же удар обрушивается на не слишком надежный трофейный панцирь, трибун спотыкается, катится по камням. Мир переворачивается. Сверху стены и камни, которые странно кренятся набок. Приск вскакивает, на миг всё выравнивается, потом начинает клониться в другую сторону. Его противник лежит на камнях, пытаясь зажать страшную рану в горле. Слава богам – трибун всё же успел нанести удар.

Приск оглядывается. Всякое сопротивление уже прекратилось. Многие из стражи, проснувшись, даже не стали браться за оружие, увидев, что ворота открыты.

Тем временем на ближайшей башне вспыхнул огонь, в утреннее небо потянулись дрожащие дымные пальцы.

Приск, шатаясь, побрел к лестнице, ведущей на стену.

Сентий был уже наверху, а к воротам мчалась легкая римская конница и была уже почти рядом.

– А вот это плохо… – пробормотал Приск и тронул Сентия за плечо.

– В чем дело? – Центурион оглянулся.

И увидел, как несколько всадников скачут по равнине прочь от крепости. Скорее всего, они покинули Аденисту через задние ворота.

– Мебарсап улепетывает во все лопатки… – в ярости воскликнул Сентий. – Уйдет за Тигр – не догонишь.

– Уже не догонишь… – покачал головой Приск. – Кони у них больно хороши…

– Драпают налегке, – осклабился вдруг Сентий. – Значит, золотишко оставили в крепости. Надо бы поискать.

Опоздал. Въехавшие в ворота кавалеристы уже спешились и теперь ломились в двери – проверять, насколько верна догадка Сентия.

* * *

Спустя два часа толпа оборванцев предстала перед императором.

– Так это и есть наши герои? – усмехнулся Траян, оглядывая грязных, измученных людей с серой кожей и слезящимися с непривычки к яркому свету глазами. Волосы их были всклокочены, отросшие бороды у всех от грязи казались одинаково серыми. Лишь Сентий выделялся среди них, хотя разбитые губы и синяк под глазом не красили центуриона. – А это наш бравый посланец… – Траян поманил к себе Сентия. – Смотрю, ты выполнил приказ наилучшим образом.

– Без моих друзей по несчастью я бы не смог ничего сделать, наилучший принцепс. Я только прикончил двоих охранников, убил лично начальника гарнизона и открыл ворота…

– Вот наглец… – шепнул Марк. – Да без нашей помощи…

– Считаешь, этого мало? – Траян повернулся к Ликорме. – Обо всех позаботиться, спросить имена, выдать одежду и доспехи взамен утраченных.

– Здесь есть один военный трибун, наилучший принцепс… – сообщил Сентий.

– Вот как? И кто же?

– Гай Осторий Приск, – выступил вперед оборванец.

Один из преторианцев чуть не подпрыгнул на месте, но вынужден был остаться в карауле – поскольку при императоре орать от восторга и кидаться обнимать товарища не позволяла дисциплина.

– А, знакомое имя… Но выглядишь ты неважно. Как тебя угораздило попасться в эту ловушку?

– Я был послан от твоего имени в Хатру вести переговоры с тамошним правителем. И на обратном пути меня пленили и привезли сюда. Так что в каком-то роде судьба моя схожа с судьбой Сентия.

– До Хатры далеко.

– О да… Видимо, люди Хосрова полагали, что тут меня не найдут.

– Значит, ты посол императора, и с тобой обошлись столь подло!

– Куда уж подлее – не появись здесь ты, император, с армией, сидеть бы мне и моим людям в каменном мешке всю оставшуюся жизнь.

– И ты тут давно?

– Устал считать дни. Полагаю, меня сюда привезли и забыли.

– Его кто-нибудь знает? – обратился император к стоявшим вокруг него трибунам и преторианцам.

– Я, наилучший принцепс! – выступил вперед преторианец, так и сиявший от счастья.

– Кука… а, ну конечно. Помню славный контуберний – еще с Дакийской войны. Но этот человек…

– Ему нужны хорошая баня, цирюльник и новая одежда… – ответил Кука и не удержался, подмигнул Приску. – Когда-то ты наградил его серебряными браслетами за смелость. Теперь он снова оказался героем.

– А ты как всегда болтаешь больше положенного. Центурион, сменить с караула Куку, – обратился он к центуриону преторианцев. – Пусть займется старым товарищем. Храбрость должна быть вознаграждена. Эти люди бескровно добыли для нас Аденисту.

– Позволь тебе, наилучший принцепс, представить еще одного героя Аденисты, – сказал Приск. – Марк Афраний Декстр, мой адъютант.

– Уж не сын ли нашего Декстра?

– Он самый…

Юноша выступил вперед…

– Ну что, герой, какую награду хочешь? – спросил император.

– Награды мне не надобно. С парфянами биться хочу. И коли ты велел выдать всем пленным новое оружие – так пусть и мне выдадут взамен утраченного.

– Молодец! Оружие тебе дадут – уж поверь, и без вычета из жалованья. А награда тебе будет такая: из сокровищницы Аденисты выберешь самый красивый перстень – какой пожелаешь. Чтобы будущую невесту порадовать.

Марк так и просиял. Почудилось ему в тот момент, что знает Траян про его тайное обручение… Но если Траян знает, то и отец, центурион фрументариев, наслышан. А это уже радует меньше.

* * *

Вечером Приск, отмытый, постриженный и тщательно выбритый (пара свежих порезов в придачу), развалился на походной кровати в палатке, что предоставили в его полное распоряжение. Сабазий, также отмытый и в новенькой тунике, расставлял на походном раздвижном столике яства.

Сабазий, который за проявленную смелость получил право выбрать себе что-нибудь из добычи, выбрал курильницу – пускай не серебряную, но бронзовую, и теперь палатка наполнялась ароматом благовоний. Так что, если кто из пленников и не сумел до конца отмыться, то неприятные запахи забивали ароматы воскурений.

Кука принес вино и всякие вкусности, вдобавок Ликорма потрудился прислать целую корзину припасов.