Декабрист - Максим Войлошников Страница 72

Идея Ломоносова была поддержана на ура. Следуя его плану, они продолжали двигаться вниз долиной Шилки, туда, где река, сливаясь с Аргунью, образовывала Амур. Места становились все более глухими, и доставать продовольствие в лежащих по дороге деревнях становилось сложнее. Однако им удалось успешно водить за нос местное начальство, которое, само собой, бдительно следило за теми, кто пытается пересечь рубеж. По дороге, на заимках они завербовали в свой отряд пятерых местных жителей, трое из которых были охотники. Все они согласились поискать лучшей жизни, которую им туманно пообещал Петр. Таким образом, отряд достиг двадцати шести человек.

Они проехали устье Кары, на которую четверть века спустя, после находки там золота, будут перенесены каторжные работы. Но в ту пору, естественно, еще никто об этом не подозревал. Дошли до станицы Горбица на Шилке, по которой проходила граница и где располагалась крепость. Станицу обошли стороной, на встречу попался казачий разъезд — десяток казаков во главе с весьма здоровым урядником. Четверо казаков были русские, остальные — тунгусы. Это был разъезд горбиченской дистанционной команды Троицко-Савской ^[40] пограничной канцелярии.

Увидев их, Петр широко улыбнулся:

— Здорово живете, господа станишники!

— И тебе здорово! Куда ето вы все направляетеся? А ну, заворачивай! Здеся граница, — прикрикнул казачий предводитель. — Не то, мотри! — Он взялся за саблю.

— Господин урядник, — сказал Ломоносов, — у меня есть предложение. Мы желаем промышлять меха в ничейной земле, за пределами Российской империи…

— Ну, че захотел! Не пройдешь!

— Бросьте, господин урядник! Регулярная война — не ваше ремесло. А как раз наше — во дни былые. От казаков же на войне я большого толку не видел, и тут, боюсь, то же самое очень может случиться! — многозначительно кивнул Петр на своих хорошо вооруженных товарищей.

— Ну, так што? — выжидательно, но более миролюбиво нахмурился казак. — Впереди пустыня, семь грехов, хлеба нет.

— Это не пугает. Но надо же будет обратно пушнину переправлять! Потому вам я предлагаю, чтоб вы глаза закрыли на это, за четверть нашей добычи. Или деньгами — после продажи. — Петр знал, что приграничный народ живет контрабандой, и потому не стеснялся, ведя свои переговоры.

— Половину! — уронил тяжелой челюстью казачина, угрюмо оглядывая более многочисленный отряд чужаков, взявший пограничный разъезд в полукольцо.

— Не по-божески это, господин урядник! Ножки-то мы тереть будем, и порох наш. А вот треть — самое справедливое решение, — как вы считаете, господин урядник?

— Согласен! — Урядник протянул лапу, размерами не уступавшую ладони Ломоносова. Они закрепили соглашение рукопожатием. Петр вручил казакам в качестве аванса сто рублей ассигнациями, и они проехали дальше.

— Мотри, дальше дорога плохая — по долине ветры гуляют, семь грехов отмолишь, пока пройдешь: вам бы там не остаться! — предупредил урядник. Один из тунгусов был отряжен с ними в качестве проводника на пару стоянок вперед.

Действительно, скалистая долина нижней Шилки на двести верст была безлюдна, и искривленные деревья говорили, какой силы достигают в здешних теснинах зимние ветры. Но им повезло, и вот они благополучно минули стрелку на слиянии Шилки и Аргуни… Несколько дней ехали таежными безлюдьями, старой, еле заметной тропой вдоль крутых берегов новорожденного Амура. Река уже покрылась льдом. Лиственная тайга подступала к самому берегу. Наконец, впереди, у высокого берега перед ними показалась ровная местность, поросшая сибирским кедром и лиственницей. На ней выделялся четырехугольник старинного вала, шагов по сто двадцать каждая сторона. Все спешились, и Ломоносов встал перед товарищами:

— Вот он, Албазин! Символ старинной русской доблести!

…В 1650 году сюда, к городку местного даурского правителя, пришел со своим отрядом из Якутска Ерофей Хабаров. Захватив городок, он преввратил его в опорную базу для подчинения земель по верхнему и среднему Амуру. Позднее на Шилке был основан Нерчинск, где сидели воеводы. После отстранения Хабарова Албазин опустел на время. Но потом здесь обосновались вольные, гулящие казаки ^[41]. И в самый тревожный момент, когда усилились трения с манчжурским Китаем, именно тут расположился центр отдельного Албазинского воеводства, откуда управлялись русские земли по Амуру. В 1685 году двести гулящих казаков (и столько же безоружных крестьян) под командой атамана Ивана Войлошникова и воеводы Толбузина с тремя пушками две недели держались против пятнадцати тысяч манчжуров, обладавших двумястами орудий! Когда порох закончился, оставшиеся в живых сдались на почетных условиях. Часть казаков, во главе с атаманом, была даже зачислена в личную охрану богдыхана.

В 1686–1687 годах вторично держали осаду воевода Толбузин и пруссак полковник Афанасий Бейтон, с семьюстами людей и одиннадцатью пушками. Их окружила восьмитысячная китайская армия, вооруженная несколькими десятками орудий. Но албазинцы держались до последнего; у них были припасы и они выдержали осадную зиму, наполовину опустошившую лагерь осаждающих, — хотя и погиб воевода Толбузин и каждые десять из одиннадцати обороняющихся. Китайцы отступили. Китайское наступление на Забайкалье выдохлось. Амур пришлось отдать, но Нерчинск и земли по Шилке и Аргуни остались за русскими.

Примерно об этом и сказал Ломоносов своим товарищам, закончив так:

— И я надеюсь, что наш приход сюда будет провозвестием возвращения русских людей на реку Амур, на которой некогда стояли они сорок лет. Может быть, здесь получат они ту свободу, которой нет нынче в Отечестве!