Приговор - Иван Любенко Страница 42

I

Длинное тело субмарины, точно огромное бревно, мерно покачивалось на волнах. Море было ровное, как паркет в танцевальном зале. Вдалеке неясными очертаниями светился город. Вахтенный матрос поднял электрический фонарь и дал световой сигнал. С берега тотчас же послышался рокот заведённого двигателя. Он приближался постепенно и вскоре достиг лодки. Матрос осветил катер, бросил трос и верёвочную лестницу. Заглушив мотор, офицер в английской форме закрепил верёвку, поднялся на палубу и спустился в трюм. Минуты через три он появился вместе несколькими моряками и капитаном. Последний, забрав фонарь у вахтенного, самолично дал три длинных и два коротких огня.

И вновь со стороны берега послышалось урчание мотора. Второй катер шёл медленнее. Из-за груза края лодки едва не касались волн. Видимо, поэтому в ней был всего один человек. Когда до субмарины оставалось саженей сто пятьдесят, от неё, точно от ящерицы сбросившей хвост, отцепили ещё одну лодку. Она так и осталась в темноте с неработающим двигателем.

Стоило катеру приблизиться, как сверху бросили три троса, (два из них с крюками) и всё ту же верёвочную лестницу.

— Всё нормально, господин Летов, — крикнул с лодки английский майор. Здесь мои соотечественники. — Цепляйте ящик за кольца и поднимайтесь. Да не забудьте прикрепить трос к катеру, а то мы его лишимся.

— Не волнуйтесь, господин Хоар. Справлюсь.

Заскрипела лебёдка, и ящик опустился на палубу. Следом, по верёвочной лестнице, на борт поднялся и войсковой старшина. Оглядев матросов и капитана, он усмехнулся и спросил:

— А что, господин майор, британские моряки такие же чумазые и небритые, как и наши краснопузые?

— А вот сейчас я тебя, контра… — намахнулся на Летова моряк, но получив удар в челюсть, упал на спину и застонал.

— Прекратите балаган, товарищи! — крикнул капитан.

— Да пошёл ты, — сплёвывая кровь, осклабился матрос. — Вот наган только возьму и пристрелю кадета…

— Не имеете права, товарищ Кандыбалюк! Извольте…простите…не могли бы вы, товарищ Бубело, вскрыть этот ящик? — заискивающим тоном обратился капитан к другому члену команды.

— Ну, что ж открыть — открою. А энтого гада, всё равно мы с Петрухой прикончим. Ясно тебе?

— Товарищи! Мы выполняем важное правительственное задание. И я, как член Красного Черноморского совета, прошу соблюдать дисциплину, — не уступал капитан.

— Вы уж разберитесь, джентльмены-товарищи, в каком море находитесь: в Красном или Чёрном? — хохотнул Летов. Не торопясь, он достал папиросу, закурил, а потом, обращаясь к англичанину, сказал: — А вы майор, оказывается, не просто изменник, а изменник вдвойне: не только Россию предали, но и Британию. Таких, как вы, отпетых негодяев, я ещё не встречал. Хотя нет, простите, запамятовал. В четырнадцатом году подобный вам экземпляр встретился в Тегеране. Шведский консул Магнус Хольм. Но и к нему наведалась тень Азраила. За несносный характер я прострелил ему оба глаза.

— Приговорённым к смерти всегда дают последнее слово, — прошипел Хоар. — Так что давайте, болтайте. Послушаем напоследок. Но только не очень долго.

— А что тут за провода? — вопросил матрос, отодвигая монтировкой доску.

Животный страх, мелькнувший в глазах капитана — последнее, что увидел Летов. Он прыгнул за борт, пытаясь глубже как можно уйти под воду. Через секунду раздался оглушительный взрыв и треск.

Неожиданно всё стихло. Тотчас же открылся люк над герметичной переборкой, и показался матрос с фонарём. Тусклый свет вырвал из темноты облитую кровью и усыпанную останками человеческих тел палубу. В самом углу, с оторванными ногами и рукой, висящей на куске кожи, лежал капитан. Он был ещё жив, и матрос к нему подошёл.