Гнев духов - Александр Прозоров Страница 36

— Ладно, хоть на нормальной лодке поплывем, — хмуро ответил охотник и сразу отправился в сторону дома.

— Парящий Коршун, Грозный Вепрь, вы плывите на моей пироге, — предложил он. — Только с валежником в воде осторожнее, глубины держитесь. Возьмите добычу, что за день и ночь успеете, и завтра возвращайтесь.

— Ладно, опробуем, — кивнул отец.

— Беседующий-с-Небом, тебе поручаю сосновых корней нарыть. Мы с Черным Стрижом пойдем за деревьями для досок. Мощный Волк пусть шила каменные приготовит — дырки в деревяшках ковырять. И топор мне нужен. Мой… В общем, нет моего больше. Потом новый сделаю. А пока у Волка возьму.

Разумеется, большим числом рук и работа пошла куда как быстрее. Еще до полудня вдвоем с Черным Стрижом они принесли к очагу целых четыре осины. Причем, когда доволокли четвертую — первую Мощный Волк уже успел распустить на тонкий тес. А пока ходили за еловыми ветками — разделал еще две. После этого Могучий Саблезуб выбрал две толстые доски и показал, где нужно прокручивать дырки. Сам не спеша подровнял нос и корму, связал. Вместе они расперли будущие борта, пришили на места еловые ветки, которых на этот раз юный охотник поставил вдвое больше прежнего. Отчего не постараться, если есть кому узлы из сосновых корней вязать и дырки крутить? До вечера они пришили и доски, старательно все расправляя и ровняя. Для пущей надежности Камыш даже прижал их изнутри тяжелым валуном, оставив так до утра.

На рассвете с шаманом они отправились к святилищу, на полпути к которому шаман обещал показать подходящую березу. Когда вернулись — охотники уже успели вернуться с добычей, и над костром возле жарящегося оленьего мяса даже варился костный клей.

Щели в днище взялся замазывать Мощный Волк. Могучий Саблезуб мешать не стал — все же, у старого мастера было куда больше опыта. Но вот резал и раскладывал бересту уже сам — тщательно расправляя каждый загиб и каждую волну. Сперва борта, потом днище, приглаживая завернувшиеся вверх края. Стыки живицей промазывали они уже вдвоем, старательно затирая каждую трещинку на бересте, которая попадалась им на глаза. И к сумеркам все было готово.

— Оставим до утра? — спросил Мощный Волк. — Пусть клей хорошенько застынет.

— А вдруг где щель не заметили?

Чибис, Бельчонок и Красный Вихрь восприняли это как команду, схватили новую пирогу за нос и корму, быстро снесли вниз и бросили на воду. Не успели опасть брызги, как мальчишки уже забрались внутрь, осваиваясь в непривычно большой лодке.

— Осторожнее, дно тонкое! — крикнул вслед Могучий Саблезуб, но подросткам было не до него. Никто из троих взять весла не догадался, а борта берестяной пироги оказались слишком высоки, чтобы успешно грести руками. Так что топтались коленями они так, словно специально доски сломать хотели. Могучий Саблезуб, подхватив с берега весло, с ходу влетел в воду, доплыл до пироги, передал его Чибису, повернул обратно. Следом причалили и мальчишки. Камыш быстро разделся, отряхивая штаны и куртку. Тем временем в новую лодку забрался Беседующий-с-Небом, описал круг по воде, вернулся назад. Передал весло и пирогу Черному Стрижу.

— Подожди! — окликнул его Мощный Волк. — Дай и я попытаю, каково это на бересте кататься?

Вдвоем они переплыли реку, вернулись назад. Стриж вышел на песок, развел руками:

— И правда держит. Коли для крепости еще берестой сверху проклеить, так и вовсе не страшно будет. До снега должна выстоять. Молодец, Могучий Саблезуб! Хорошее дело сделал, когда от задумки не отступился. За одно это уважения общего достоин. У нас есть лодка! Ради такой удачи можно и праздник ночной затеять!

Праздник, если честно, получился сам собой: Могучий Саблезуб и Мощный Волк управились с работой так быстро, что у очага осталось много приготовленной на долгий срок снеди. Много сочного, горячего, румяного, пахнущего дымком мяса. Как же все это оставить и по домам разойтись? Хлопот больше никаких — можно смело есть и веселиться!

— Это все из-за тебя, шаман, — недовольно буркнул Упрямый Лось, когда Беседующий-с-Небом подошел отрезать свой ломоть горячей оленины. — Твоего отца любили духи, у него в лесу всегда было много танцующих деревьев. А ты с духами разговариваешь редко, они тебя не любят и с тобой не танцуют. И из-за этого вместо нормальных лодок нам приходится клеить что-то жалкое из прутьев и коры.

— Я умею разговаривать с духами без лишнего шума, — невозмутимо ответил шаман. — Получается хорошо. Разве они виноваты, что их желания отличаются от твоих? Не стоит тебе попрекать духов. Они могут обидеться.

— Если ты умеешь, тогда поговори! — потребовал Упрямый Лось. — Вызови их, как вызывал твой отец, и спроси, почему в лесу совсем нет танцующих деревьев? Куда они все пропали? Почему они забирают у нас старые долбленки, не давая взамен других? При твоем отце лодок хватало на всех!

— Хорошо, — невозмутимо кивнул шаман, доел мясо, сходил к дому, вернулся с бубном и с повязкой на голове, украшенной тонкими разноцветными кожаными ленточками.

Тряхнув бубном, он что-то проглотил, мелко-мелко застучал колотушкой по натянутой коже, закружился, слабо завывая и приплясывая, пошел вокруг священной ивы. Племя — все люди, даже маленькие дети замерли, глядя на него и вслушиваясь в заунывный мотив. На губах шамана проступила белая пена, он начал судорожно дергаться, ступая с трудом, забормотал что-то совсем непонятное, потом голос его изменился на низкий и хриплый, стали вылетать отдельные слова, то громкие, то совсем тихие, пока он вдруг не взвыл, встав на цыпочки и не закружился, уронив бубен и раскинув руки. Губы его посторонним, незнакомым голосом четко и внятно заговорили:

— Духи вод реки могучей пролетали над волнами, и узрели под собою двух детей простых и юных, Рек Хозяина потомков. Храбрость испытать решили духи тех детей невинных и забрали их с собою в мир Вечерних Вод подлунный. Но сердца потомков рода их угроз не испугались! Стали жить и в мире духов по обычаям извечным, стали шить себе одежды, кров и пищу добывая. Их пугали там волками, духи, что шутить хотели, и львом пещерным их пугали, посылали мрак и холод, голод с жаждой насылали! Рек Хозяина потомки испытаниям смеялись! Пламя жарко раздували, добывали дичь и птицу. Дрогнуло коварство духов пред простою той отвагой и вернули духи к дому тех детей, уж возмужавших. Наречен был Саблезубом, испытание прошедшим, люди племени героя, Тень Златая — звать хозяйку, с Саблезубом жить осталась. Имена достойных рода сохранить я должен строго в назидание потомкам, дабы знали впредь навечно, как должны встречать невзгоды! Духи знаком искупленья Саблезуба одарили тайной леса, вод и неба, что ему теперь помогут сделать племя наше сытым, отпугнут подальше зверя, что клыкаст и очень страшен, а дома прочнее станут, от невзгод любых закроют. В том заслуга испытанья, что пройти смогли без страха два совсем простых ребенка, Рек Хозяина потомков… А-а-а-а!

Он рухнул на траву и мелко затрясся. Яркая Гвоздика кинулась к мужу, присела рядом на колени, поднесла к губам горлышко кожаного бурдюка. Беседующий-с-Небом припал к нему, начал пить жадными глотками, потом спросил: