Серебряный орел - Бен Кейн Страница 34

Фабиола скосила глаза на свою правую руку, в которой сжимала оружие. Она была густо залита липкой кровью. Тошнотворное зрелище. Впрочем, сразу и не сообразишь, что хуже: проливать чужую кровь или отдаваться против воли старым жирным сенаторам.

— Сука!

Инстинктивно пригнувшись, Фабиола поднырнула под просвистевший в воздухе меч и оказалась лицом к лицу с небритым, тощим человеком, вооруженным ржавым гладиусом. Фабиоле никогда не приходилось учиться владеть оружием, но в свое время она насмотрелась на то, как Юба обучал Ромула.

Не раз она видела, как в шутку сражались между собой два привратника из Лупанария. Этот болван не умеет пользоваться мечом, машет им, как палкой, подумала она и почувствовала, что в ней вздымается волна надежды. Правда, и ей никогда не приходилось браться за оружие.

Бандит снова махнул перед собой мечом, и Фабиола опять легко уклонилась.

— Что, в спину бить сподручнее? — язвительно осведомилась она, пытаясь сообразить, что же делать дальше. Противник превосходил ее ростом; чтобы достать его кинжалом, нужно было поднырнуть под его гладиус. Бандит сразу ощутил растерянность Фабиолы.

— Как же я тебя оттрахаю, когда скручу! — пропыхтел он, пытаясь выбить у нее оружие.

Похоже, ее план удался. Фабиола решительно сбросила с плеч одежды и обнажила полные груди. Не до скромности, лишь бы выжить.

Бандит выпучил глаза от изумления и опустил руку с мечом.

— Ну что, нравится? — негромко осведомилась она и приподняла левую грудь на ладони.

Плебей лишился дара речи. Вряд ли он знал каких-либо других женщин, кроме потасканных шлюх, обитавших близ усыпальниц на Аппиевой дороге, — беззубых, больных, никогда не бывавших трезвыми. В сравнении с ними Фабиола походила на спустившуюся с небес богиню. Он облизнул губы и шагнул вперед.

Как только бандит подошел на расстояние вытянутой руки, улыбка Фабиолы сменилась волчьим оскалом. Она представила себе, что перед ней Гемелл или кто-то еще из более чем сотни мужчин, пользовавшихся ее телом. Резко взмахнув рукой слева направо, Фабиола рассекла горло противника вместе с хрящом гортани. Тот рухнул в грязь, захлебываясь собственной кровью, а Фабиола схватила его гладиус. Два оружия лучше, чем одно, подумала она.

Набросив на плечи одежду и оглянувшись, Фабиола поняла, что почти все ее люди погибли, но каждый из них уложил по паре нападавших. Как ни удивительно, телохранитель, лишившийся глаза, все еще сражался. Фабиола испытала прилив гордости за его верность и отвагу. Крича от боли и боевой ярости, он разделался с двумя бандитами: одному выпустил кишки, а второму всадил в бедро кинжал по самую рукоять.

Теперь Фабиоле и одноглазому рабу противостояли двое. Шансы уравнялись, и у Фабиолы немного полегчало на душе. Юпитер не покинул ее. Так не отворачивайся еще немного, умоляла она. Но тут из переулка показались еще четверо бандитов, привлеченных шумом боя, и надежда Фабиолы рассеялась как дым. Увидев своих товарищей убитыми и ранеными, вновь прибывшие испугались было и злобно закричали. Впрочем, они тут же успокоились, увидев перед собой всего лишь двух противников, один из которых был красивой молодой женщиной.

— Госпожа!

Фабиола повернулась к раненому телохранителю. Его левую щеку покрывала запекшаяся кровь. Она затекла даже в открытый рот, окрасив зубы в красный цвет. Зато уцелевший глаз яростно сверкал на чистой, правой стороне лица. Его вид не на шутку устрашал, что, вероятно, дало ему некоторое преимущество в бою.

— Что?

— Когда я умру… — Он немного помолчал; его вид вдруг сделался совсем несчастным. — Госпожа, я не хочу, чтобы меня выбросили в яму на Эсквелинском холме.

Эти слова отозвались в сердце Фабиолы. Раб не боялся погибнуть вместе с нею. Но как и многие его собратья по несчастью, он страшился того, что его швырнут в яму вместе с казненными преступниками, павшими животными и просто помоями. Этот человек походил на ее брата, он был горд и храбр. А она даже не знала его имени.

— Клянусь перед всеми богами, — сказала ему Фабиола, — если я уцелею, а ты нет, то у тебя будет собственная могила с памятником.

Большего она пообещать не могла. Соотношение сил складывалось далеко не в их пользу.

Он взглянул на нее своим целым глазом и коротко кивнул.

Вот так и возникают товарищеские связи, поняла Фабиола. Человек, поддержавший другого в горячке боя, тем более если он не обязан это делать, достоин дружбы. И доверия. Неважно, раб он или свободный.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Секст, госпожа.

— Хорошо.

Радуясь уже тому, что ей не придется умереть рядом с незнакомым человеком, Фабиола взглянула на вновь прибывших. Почему-то они показались ей смутно знакомыми, но обратила она внимание на то, что никто из них, к счастью, не был вооружен луком. Так что оставалась возможность кого-нибудь ранить, а то и вовсе убить, прежде чем с ними расправятся. Может быть, кто-нибудь из них забудет об осторожности, как тот болван с гладиусом, с надеждой подумала она. Но было маловероятно, что ее уловка сработает снова. Эти суровые даже с виду люди держали оружие так, что было ясно: они опытные бойцы. Тяжело вздохнув, Фабиола придвинулась к Сексту. От него пахло кровью и потом.

— Давай кинемся на них, — прошептала она. — Если прорвемся, то сразу в переулок. Он куда-нибудь выведет.

— И защищаться будет легче, госпожа, — ответил Секст. — Там только-только два человека смогут встать.

Она обрадовалась тому, что ее сразу поняли. В таком узком месте нападающие не смогут подавить их числом.

— Пока что нас хранил Юпитер, — сказала она, пытаясь собрать остатки храбрости. — Теперь помогла бы еще Фортуна.

— Боги никогда не улыбались мне, хозяйка. Я раб. — В единственном глазу Секста застыла мировая скорбь. — Но я лучше умру, чем позволю всякой дряни навредить тебе.

Он откашлялся и презрительно плюнул кровавой мокротой в сторону бандитов.

Времени на разговоры больше не оставалось. Разозленные пренебрежением Секста и вновь обретя уверенность в себе, враги решительно двинулись вперед. Как-никак, теперь их было шестеро против двоих, а страх перед ранением или смертью полностью заглушило желание изнасиловать Фабиолу. Разве трудно одолеть перепачканную кровью молодую аристократку и тяжелораненого раба?

Обретенная было уверенность начала покидать Фабиолу. Лучше вооруженные и, судя по всему, дисциплинированные, новые пришельцы казались настроенными куда решительнее, чем голодранцы, напавшие первыми. В ее сердце проснулся страх. Подняв гладиус, она двинулась вперед, пытаясь на ходу вспомнить то, что когда-то показывал Ромулу чернокожий немой привратник. Секст шел рядом с нею, держа в руках подобранное с земли копье.

Один из головорезов засмеялся — угрожающе и очень противно.

И Фабиола вспомнила, где же видела его прежде.